Когда я вырасту, если я когда-нибудь, конечно, вырасту, я стану таким спокойным рассудительным седовласым стариком с тонкими иглами внимательных глаз. С меня можно будет писать картины, параллельно слушая истории из моей длинной жизни.
У меня обязательно будет своё кафе где-нибудь на побережье Средиземного моря. Или даже Адриатического. На самой скале, возле обрыва. Не так что прямо кафе, а такая забегаловка - несколько плетённых столиков, развернутых к закату, шум прибоя где-то внизу и бесконечная синь, за которую можно брать отдельную плату по меню.
Кстати о меню - там будет сплошная эклектика. От запеченной на камнях форели до среднеазиатского плова, от шиш-кебаба из молодой ягнятины до борща с пампушками, от джамбалайи до хачапури на шампуре. Самое лучшее из мировых кухонь. Только то, что я люблю и умею делать, и то, чем я захочу угостить своих дорогих гостей. Иногда я сам буду вставать к раскаленной решетке гриля, ловко переворачивая лопаткой сочащийся кусок свежайшего мяса и отирая со лба бисерины пота. Шустрая помощница принесет запотевший бокал с ледяным лимонадом, и я с удовольствием выпью его длинными глотками, отдуваясь и довольно причмокивая. В остальное время, это готовить будет талантливый молодой повар, которого я найду где-то в одной из китайских провинций.
Кроме шума ветра в моём кафе ещё будет играть негромкая приятная музыка - гитара, барабан, может быть скрипка, мандолина, контрабас. Тихая, навевающая размышления и не мешающая разговору мелодия. Словно бы она звучит не снаружи тебя, а внутри. Так, чтобы даже говорить хотелось негромко. И мечущееся пламя свечей на закате, и солнце, плавящееся в мельхиоре столовых приборов, в полдень, и тусклое сияние перемигивающихся звёзд вечерами.
Сам я буду сидеть за своим столиком немного в стороне. Я буду курить кальян и читать потрёпанную книгу в массивном переплёте, исподволь за всеми наблюдая. Люди будут издалека кивать мне, улыбаясь. Изредка подходить и заводить беседу о кулинарии. Мне это будет нравиться. В ответ я буду травить свои слышанные по сто раз байки, делая вид, что рассказываю их впервые.
Наконец последние посетители растворятся в сумраке летнего вечера, и тогда я достану откуда-то из под стола видавший виды ноутбук и стану печатать что-то двумя пальцами. Пока никто не видит. Это будет моя книга, та самая, которую писать намного интересней, чем читать. Морщинистые руки будут шустро бегать по истершимся клавишам, а монитор подсветит едва заметную улыбку на заострившемся лице.
Через время, когда я устану, и ночная прохлада станет залезать за воротник легкой рубашки, из опустевшего помещения кафе выйдет моя ничуть не изменившаяся за эти годы жена, неся в руках мягкий тёплый плед. Она молча сядет рядом, мы укроемся и будем долго ещё молчать, глядя на розовеющую полоску зари, занимающейся где-то на той стороне моря. Возможно, я даже сыграю что-то на варгане.
А потом всё-таки побредём спать, ведь на следующий день нам рано вставать и идти 16 километров по прибрежным камням - на почту за пенсией. Потом ещё в ГЦВП за справкой, на базар - капуста кончилась, и детям надо позвонить, как там у них. Сами-то не позвонят сроду, ироды. Также нужно как-то не забыть отправить поздравление с рождением внука тёте Нине.
Только бы давление опять не подскочило, а то ничего опять не смогу сделать. Годы, чёрт их дери...
Кстати, с международным днём The Beatles, товарищи!