Считается, что родиной имбиря является Индия. Благодаря своему изумительному мятно-лимонному аромату и жгучему вкусу с небольшой кислинкой, этот корень приобрел невероятную популярность

Раньше я думала, что человек может быть любым: хоть вором, хоть хамом, хоть обманщиком. Значит, так сложилась его жизнь в семье, так воспитали родители, или духу надо именно такие уроки пройти

Люди, не покинувшие престижные районы Нью-Йорка из-за коронавируса, оказались в пустых домах и получили возможность «буквально вальсировать» по главным улицам города

Порой вся жизнь человека может перевернуться из-за какой-то мелочи: потерянного билета, чашки кофе, случайной встречи или любимого фильма

Уединение полезно для писателей. В русскоязычном сегменте Facebook  вспоминают «Болдинскую осень», во французском — «Графа Монте-Кристо». Карантинные хроники авторов со всего мира публикует The New York Review of Books. В Le Monde карантинный дневник ведет лауреат Гонкуровской премии, популярная французская писательница Лейла Слимани. Анна Строганова поговорила с пятью русскоязычными авторами о том, как их жизнь изменилась за последние недели. И попросила порекомендовать несколько книг тем, у кого вдруг появилось время для чтения. Александр Снегирев. © Личный архив Александр Снегирев, Москва Автор романов «Нефтяная венера», «Чувство вины» и «Вера». Лауреат премии «Русский букер». Последняя книга: «Призрачная дорога» О переменах Москва немножко обезлюдела и чем-то стала напоминать мне Москву моего детства, когда людей было намного меньше, а в магазинах был дефицит. Мы вместе с женой уговариваем родителей переехать за город, но родители жены категорически отказались это делать, а мой отец согласился. Сами мы не то чтобы находимся на полной самоизоляции — просто не получается. Например, с собакой надо гулять. О пандемии Мы общаемся по скайпу с подругой моей жены. Она живет в Австралии, в довольно уединенной местности в районе Сиднея. Рассказывает, что в Австралии — тотальная халатность и люди вообще не реагируют на призывы властей, толпами собираются на пляже и кашляют друг на друга. С одной стороны, она говорит трезвые вещи, а с другой, в ее словах я вижу отголоски истерии. Наша подруга явно находится в перегретом состоянии. Мне кажется, что психические расстройства очень скоро будут представлять куда большую опасность, чем сам коронавирус. Паника, истерия, проснувшиеся и вновь возникшие фобии запустят у многих психические механизмы, которые так быстро не вылечишь. Психика вещь хрупкая. О карантинных хрониках Всю свою сознательную жизнь я веду записи, отмечая те или иные интересные события. Сейчас, конечно, мы оказались в любопытной ситуации «Декамерона» или фильма Бунюэля «Ангел-истребитель». Больше всего меня, конечно, интересуют человеческие психические сдвиги. Может быть, потому что я сам не считаю себя нормальным, может быть, потому что в психозе заложен огромный драматургический потенциал. Любой кризис хорош тем, что он нас проявляет. Мы как фотобумага, которую погрузили в проявитель. Проявителем стал вирус, а в России еще экономический и политический кризисы. Все совпало — Путин хочет править вечно, рухнул рубль, а поверх этого еще и вирус. Карантинное чтение У каждого есть дела, которые мы всю жизнь откладываем. Мне кажется, что в критических ситуациях в первую очередь надо делать эти дела, а не концентрироваться на развлечениях. Я, например, починил светильник в ванной. А что касается чтения, то у многих есть список книг, которые хочется прочесть и которые мы постоянно откладываем — по этому списку и надо идти, не отвлекаясь на бесплатный доступ в Pornhub. Впрочем, не самый плохой вариант отвлечься. Я советую Достоевского «Идиот» и «Братья Карамазовы». Достоевский очень круто показывает человека в состоянии душевного кризиса. Мне кажется, каждый из нас, читая эти романы, увидит собственное отражение. Я очень люблю двух французских писателей, которые при встрече побили бы друг друга. Это современный Мишель Уэльбек и всегда современный Александр Дюма. Все тексты Уэльбека посвящены одиночеству. В романе «Возможность острова» люди-клоны живут на отдельных виллах в далеком будущем, а за заборами вилл бродят одичавшие жители пост-апокалиптической Земли. Это очень напоминает сегодняшнюю реальность, когда люди, которые могут позволить себе изолироваться, сидят в стерильном благополучии, а за заборами их владений хоть гори всё огнём. Наконец, я бы посоветовал роман «Три мушкетера». Эта книга всегда улучшает настроение, что бы с вами ни происходило. В ней есть неистощимый заряд жизненной энергии. Тамошние персонажи пронзают друг друга шпагами, дурят друг друга, крутят романы, бросаются в авантюры. Фактически книга посвящена конфликту двух силовых ведомств, коррумпированных чиновников и их любовниц — очень это напоминает современную Россию. Но весь этот дикий мир, не знающий ни прав человека, ни metoo, показан через призму удивительного жизнелюбия. «Три мушкетера» наглядно демонстрируют, как на одни и те же вещи можно смотреть мрачным взглядом, а можно смотреть взглядом любящего человека. В состоянии кризиса очень важно сохранять взгляд любящего человека. В «Трех мушкетерах» это есть.   Андрей Курков. © Wikipedia Андрей Курков, Киев Один из самых популярных русскоязычных авторов в мире. Его роман «Пикник на льду» в западных СМИ давно получил статус «культового». Последняя книга: «Серые пчелы» О переменах Я нахожусь в селе, здесь тихо. Мы уехали, потому что надо было самоизолироваться. Здесь гораздо комфортней, можно выйти прогуляться. И психологически намного легче, чем в городе. Людей, конечно, на улицах нет. Магазины работают. Паники нет. Сегодня утром я был в Киеве. Там ощущается напряжение — людей на улицах мало даже в центре, но почти у каждого маска на лице. Город парализован, потому что транспорт работает только для тех, у кого есть специальное разрешение. Это врачи, военные, те, кто работают на предприятиях, которые невозможно остановить. А так, жизнь — на паузе. У меня появилось слишком много времени, потому что отменились уже восемь поездок за рубеж. Сейчас занимаюсь редактированием уже написанного нового романа. Я впервые написал роман в соавторстве с моим давним другом писателем Юрием Винничуком, который живет во Львове. Это историко-приключенческий роман, немножко в стиле Дэна Брауна — исключительно развлекательный, с разными загадками. Мы должны были презентовать его на книжной выставке «Арсенал» в Киеве, но, похоже, что этой выставки не будет. Придется ждать до сентября, когда у нас во Львове будет следующая большая выставка. Если закончу редактировать в течение двух недель, то, наверное, начну писать что-нибудь новое. О карантинных хрониках Дневник я вел всегда. Какие-то вещи я записываю в свой дневник, но специальных хроник карантина и пандемии не веду. О пандемии В целом у меня есть чувство легкой тревоги за ближайшее будущее, но одновременно есть уверенность, что эту эпидемию мир переживет и, наверно, выучит урок, забытый после испанского гриппа. Карантинное чтение Сейчас я читаю книгу Филиппа Сэндса «Восточно-западная улица». Это английский писатель-юрист, живущий в Лондоне. С одной стороны, это история Львова, многоэтничного города, прежде всего, времен Второй мировой войны. И это история двух львовских юристов, которые во время Нюренбергского процесса внесли в практику два новых для того времени понятия: «геноцид» и «преступление против человечности». Из книг, которые я бы посоветовал для чтения, мне очень нравится историк и писатель из Вены Мартин Поллак. У него есть потрясающая книга, которая называется «Король Америки» — это история эмиграции из Галичины и Буковины в США и Канаду, настолько интересно написанная, что читается, как роман. Можно было бы добавить сюда украинского писателя, беженца из Донбасса Владимира Рафеенко («Долгие времена») и его коллегу Алексея Чупу, тоже писателя-беженца из Луганска. У Алексея Чупы вышла очень интересная книга, довольно жесткая, но одновременно очень художественная. Она называется «Сказки моего бомбоубежища».     Наталия Ким. © Личный архив Наталия Ким, Москва Автор полюбившегося многим сборника рассказов «Родина моя, Автозавод», который недавно перевели на французский под названием «Мой квартал» (« Mon quartier »). «Истории, нанизанные на нитку, как жемчужины», —откликнулась на выход книги французская Le Monde.   Последняя книга: «По фактической погоде» О переменах Для меня в новых реалиях практически ничего не изменилось. Я работаю дома — мастером-рецензентом в онлайн-школе писательского мастерства Creative writing school (CWS) и на авторском курсе сценарно-драматического искусства писателя Бориса Мирзы. Так вышло, что последние три года у меня серьезно болеет младшая дочь, поэтому я практически прикована к дому.  В магазин — он у меня внизу — я выхожу в перчатках и в наморднике. Но таких, как я, мало. На днях была опубликована карта распространения вируса по Москве: в нашем районе пока всего три случая, и все они довольно далеко от меня. Но держим руку на пульсе. У меня трое детей, двое из них школьники, сейчас они учатся удаленно. Младший лезет на стену, требует повышенного внимания. Повышенное внимание уделяю, как могу — смотрим кино, играем в настольные игры, преимущественно словесные — в «пять букв», в «Эрудит», ну еще в «роммикуб», «монополию» по мотивам «Игры престолов», в общем - развлекаемся. А старшая моя дочь работает в РАМТе, но сейчас театр закрыт, поэтому ей довольно грустно, тогда она приходит к нам в гости. От скуки мы с ней начали записывать дурацкие видео и выкладывать их в Facebook. Собственно, мы поем, всего-то два ролика выложили. К нашему абсолютному изумлению, последний набрал уже 42 тысяч просмотров. Я едва успеваю нажимать кнопку «зафрендить», потому что сотни людей ломятся ко мне в друзья, но самое главное, что нас похвалил автор исполненной песни, блюзмен Михаил Мишурис, и даже пригласил вместе выпить. Ну это когда бары откроют опять, конечно. О пандемии В целом, ощущение от того, что происходит — мрачное, но я стараюсь исходить из мысли: «что лично я могу сделать в создавшейся ситуации». Допустим, я могу сделать так, чтобы меня было меньше на улицах, и это будет мой личный вклад, хотя никак не могу повлиять на то, что происходит в глобальном масштабе. Не могу не думать о странах, где все гораздо хуже. Особенно об Италии, где проживает некоторое количество моих друзей и где тяжелейшая ситуация. Не могу с ужасом не думать о странах, где очень плохо развита медицина. Но что тут остается делать? Молиться. О карантинных хрониках Вести дневник? Это имело бы смысл, если бы у меня что-то резко изменилось, а что я могу рассказать нового о себе? Ничего. О том, что я пишу свою третью книжку уже второй год? Кому это интересно. Карантинное чтение Время читать у меня есть почти всегда, поскольку это мое любимое времяпрепровождение. Я прочитала книгу Александра Стесина «Нью-йоркский обход», которая недавно была номинирована на премию «Нос». Это великолепный нон-фикшн. Выписала вторую книгу Стесина про его путешествие по Африке («Африканская книга»), но до нее еще не добралась. А в качестве эскапизма я читаю серию под названием «Роза ветров». Это серия петербургского издательства «Аркадия». Они издают переводную азиатскую и африканскую литературу, написанную, в основном, женщинами. Это, с одной стороны, что-то этническое, с другой стороны, что-то около феминистическое. Очень люблю эту серию, особенно все, что касается Кореи, потому что у меня есть эти корни.  Думаю, что у каждого должен быть свой рецепт выживания. Кому-то будет целительней почитать что-то уже давно любимое и знакомое. Если меня спросить, что на меня таким образом действует, то это вся проза Людмилы Улицкой, включая ее последнюю книгу «О теле души». Регулярно в последние дни перечитываю прозу Людмилы Петрушевской и ее пьесы. И всегда еще «лечусь» Сергеем Довлатовым и Юрием Ковалем. Это — необходимый набор, который дает мне чувство равновесия.     Владимир Лорченков. © Личный архив Владимир Лорченков, Монреаль Русский писатель из Молдавии, живет в Квебеке. Автор романов «Все там будем», «Прощание в Стамбуле», «Табор уходит». Лауерат Русской премии и премии «Дебют» Последняя книга: «Таун Даун» О переменах Я бы не сказал, что карантин поменял мою жизнь. Я пишу прозу, и, значит, сознательно обрек себя на карантин вот уже более двадцати лет назад. Сейчас я дописываю роман «Наш человек в Кая Коко». Это любовная история с элементами «нуар-романа» — о том, как сотрудник спецслужб Канады встречает на Кубе венесуэлку и у них вспыхивает роман. Так что, в каком-то смысле, я уже больше полугода живу в выдуманном отеле на Кубе. А до этого около двух лет жил в волшебной библиотеке Буазе, месте моего предыдущего романа, в котором боги служат библиотекарями и вместо книг расставляют по полкам истории реальных людей. А еще раньше я жил на секретной базе Освобождения Квебека, где члены сепаратистской армии освобождения Квебека готовились свергнуть правительство Канады во время конца света, который провозгласил в Монреале новый Иисус, малыш с синдромом Дауна, в моем романе «Таун Даун»... Нет, никакая пандемия не изменила мою и без того странную и нелепую с точки зрения обывателя жизнь.  Я еще в бытность свою журналистом в Молдавии взял за правило писать каждый день по часу. С тех пор многое в моей жизни менялось: я составлял гиды для турфирмы в Турции, работал в Монреале грузчиком, установщиком окон и даже шофером полуподпольного борделя, но в конце концов стал приличным человеком и устроился помощником библиотекаря. Одно остается неизменным — я писал, пишу и буду писать по часу в день. Это может быть перевод стихотворения трубадура Бертрана де Вантадорна, или эссе о Лимонове, или глава романа о встрече русского писателя и реинкарнации катарской дамы в Тулузе, неважно. Карантин дал мне больше времени для общения с детьми, но я не уверен, что это хорошо. Думаю, моему 15-летнему сыну намного полезнее общаться с товарищами по команде водного поло или подружками из школы — один поцелуй с девчонкой сейчас научит его большему, чем сто часов бесед с умным и талантливым отцом.  О дневниковых записях Я веду дневник уже лет пятнадцать. В основном, это мои соображения о литературе и философии. Меня вдохновил на это один из моих любимых писателей, Мишель Монтень. Думаю, я второй после Александра Пушкина легкомысленный русский писатель, который любит Монтеня.  О пандемии Я с недоумением и с пониманием смотрю на происходящее. Я недоумеваю, потому что, на мой взгляд, паника довольно глупа — позвольте вам напомнить, каждого из нас ждет свой персональный конец света. Это смерть. Мы смертны и, как говорил великий русский писатель М. Булгаков, мы смертны внезапно. Отчего же все так боятся умереть? Но я понимаю причины этого страха. Люди общества потребления в странах «золотого миллиарда» — я сейчас говорю и о французах — живут так хорошо по сравнению с остальным миром, что им хочется потреблять материальные блага вечно. «То есть как это я умру?! Кто же будет есть во всех этих ресторанах?! Кто купит все эти плазменные телевизоры?!». Такому человеку, этому Monseur Tout Le Monde я хочу сказать: не переживай, дружище. Свободная глотка, чтобы жрать и свободная задница, чтобы высрать выжранное всегда найдется. Ты не уникален. Живи, а потом умри.  Карантинное чтение Если вы хотите пококетничать, то две главные книги сейчас для вас — это «Опыты» Мишеля Монтеня, и сборник баллад Франсуа Вийона. Я особенно рекомендую балладу «Истина наизнанку». Если вы французский читатель, то, конечно, я рекомендую вам свою трилогию о поисках рая и конце света: « Le dernier amour de lieutenant Petrescu », « Des 1001 facons de quitter la Moldavie », « Champ de gitans ». Если вы русский читатель, то читайте мои романы «Таун Даун» и «Ночь в Кербе». Купите как можно больше моих книг, чтобы я смог заработать как можно больше денег. Ведь у меня тоже есть глотка! Я тоже хочу жить вечно!     Андрей Геласимов. © Wikipedia Андрей Геласимов, Москва Автор романов «Жажда», «Год обмана», «Нежный возраст», «Степные боги». Лауреат премии «Национальный бестселлер».  Последняя книга: «Чистый кайф» О переменах Я веду семинар прозы в Литературном институте им. Горького. На удаленную учебу нас отправили уже недели две назад. Моим студентам нравится: кто-то ванную принимает, кто-то по лесу гуляет — я слышу, как у них птички чирикают. Очень любопытно, что они оказались активней в семинаре через социальную сеть, чем в реальной жизни. Но это, очевидно, связано с тем, что это дети текстового поколения — они выросли в чатах. Для них живая коммуникация сложней. Мне гораздо больше это нравится, я бы даже ректору посоветовал так делать и в дальнейшем. Для учебной работы — это лучше. Сам я уехал в Подмосковье и нахожусь здесь. Помимо Литинститута, я работаю в небольшом издательстве «Городец». Всех сотрудников мы также отпустили на удаленную работу. Но работа продолжается. Параллельно с семинаром я веду разговор в Whatsappсо своими сотрудниками, они присылают эскизы обложек, мы обсуждаем новые договора и новые перспективы. Работа издательства ничуть не изменилась. О пандемии Я подавляю страх. Он возникает, но возникает из-за деятельности СМИ. Я стараюсь с ним бороться. Иногда мысль о том, что человечество вот так может вымереть, конечно, меня посещает. Много постапокалиптических фильмов — мы насмотрелись всего этого. Может быть, кстати, реакция СМИ и реакция властей в разных странах тоже связана с голливудским производством, существованием идеи апокалиптического конца человечества. Возможно, это проекция деятельности голливудских продюсеров.  В России год или полтора назад вышел роман «Вонгозеро» Яны Вагнер. Она очень похоже описала эпидемию, вплоть до кашля (Яна Вагнер от интервью RFI отказалась. Писательница считает неэтичным заниматься «невольной» рекламой романа в момент пандемии. — RFI). Ее книга еще полтора года назад стала бестселлером. Буквально три месяца назад на ТНТ вышел снятый по ней сериал. Он так и называется «Эпидемия». Эта идея плавает в воздухе, она коммерчески очень успешна. Но если таких романов будет много, они естественно потеряют в цене, как нефть теряет в цене, когда ее много производят. О карантинных хрониках Я не стал вести дневник из чувства противоречия, потому что все сейчас это делают. Такое тщеславие одиночества. Карантинное чтение Сегодня утром я проснулся и начал слушать скрипичный концерт Мендельсона, опус 64. Почему-то потянуло на классику. Ровно так же в литературе — есть ощущение, что настало время читать классику. В обычном режиме у нас не хватает времени на то, чтобы дочитать «Войну и мир». Сейчас его хватит. Я бы советовал читать Толстого. Французам я бы советовал читать французскую классику. Из-за того, что закрылись границы, настало время ощутить себя частью своей культуры. Время глобализации немножко пошатнулось, оно растворяется. Бельгийцы пусть читают Тиля Уленшпигеля. Французам обязательно читать Бальзака и Гюго и грустить про Нотр-Дам. Нужно обязательно сменить воду в этом водоеме. Все привыкают, что есть классика, но все забывают, почему она такая, насколько великолепно эти парни делали свою работу. Источник

Создатель самобытного учения Фридрих Ницше не был профессиональным философом, его скорее можно назвать мыслителем, филологом, композитором и поэтом

Цивилизация Китая – одна из древнейших на Земле. Во многом она опередила другие культуры

Которые приезжие прочувствовали на собственной шкуре

Сильная речь Ицхака Пинтосевича

Наталья Грэйс – талантливый психолог и бизнес-тренер из Санкт-Петербурга, в своей книге «Законы Грэйс» сформулировала ряд закономерностей, который поможет стать немного мудрее

Дочь великого русского поэта не стала принцессой, но прожила жизнь, которой хватило бы на сюжет не одного романа

Ричард Брэнсон предлагает ответить на 2 простых вопроса

Игорь Гулин о том, как фильм «Курьер» прощался с мечтой

О которых знали только создатели мультфильма. А теперь узнаете и вы

Прочитайте письмо основателя «Точки» Бориса Дьяконова клиентам

Любознательность — единственное качество личности, которое определяет успех человека, рассказал генеральный директор Microsoft Сатья Наделла 

Как заставляли себя работать известные литераторы

Старый мудрый китаец шёл по заснеженному полю, когда увидел плачущую пожилую женщину

Юные актеры, которые снялись в любимых многими зрителями фильмах и сериалах, уже давно повзрослели, а некоторые даже вышли на пенсию. Детей и подростков, ставших известными благодаря яркой роли в кино или на телевидении, сегодня смогли бы узнать, наверное, только самые преданные их фанаты. Мы в AdMe.ru разыскали сегодняшние фотографии любимых актеров, которые знакомы многим зрителям еще с детства. 1. Брук Шилдс — «Голубая лагуна»   2. Кристофер Аткинс — «Голубая лагуна»   3. Дарья Бондаренко — «Кто в доме хозяин?»   4. Ярослав Гарнаев — «Кто в доме хозяин?» 5. Анна-София Робб — «Ведьмина гора»   6. Александр Людвиг — «Ведьмина гора»   7. Алина Булынко — «Любовь-морковь — 2»   8. Денис Парамонов — «Любовь-морковь — 2» 9. Алекса Вега — «Дети шпионов»   10. Дэрил Сабара — «Дети шпионов» 11. Полина Ртищева — «Ералаш»   12. Мария Иващенко — «Ералаш» 13. Чез Старбак — «Сын русалки»   14. Джулианна Роуз Маурьелло — «Лентяево» 15. Алексей Литвинов — «Старик Хоттабыч» 16. Татьяна Градова — «Операция „Ы“ и другие приключения Шурика»   17. Андрей Стапран — «Королевство кривых зеркал»   18. Близнецы Джейкоб и Адам Уортоны — «Младенец на прогулке, или Ползком от гангстеров»   19. Генри Томас — «Инопланетянин»   20. Фабрис Греко — «Игрушка»   Источник