Зима – страшное время года. Это о наших природных условиях в резко-континентальном климате. Зима только уносит, ломает, губит. Гололед, метели, аномальные морозы. Все это, в сочетании с человеческой халатностью и безалаберностью, может приводить к страшным последствиям. Зима же для меня, печальное время года, и это не потому что я все время мерзну, а потому что в памяти моей иногда всплывают старые истории этого безжалостного времени года.
История первая: «Три друга».
Володя возвращался домой после долгого отсутствия. Четыре года он провел в местах не столь отдаленных за кражу фляги подсолнечного масла из квартиры коммерсантов. Были суровые 90-е - каждый выживал, как мог. Теперь с мечтами о свободной жизни и великими планами на будущее, он ехал в автобусе в отдаленную деревню к своим родным. Ехал Володя не один, а с двумя товарищами, такими же сидельцами как он, «каторжанами» - как любили называть себя они, решившими сопроводить друга до малой родины. Дорога была ужасной - подпрыгивая на ухабах, маленький автобус то и дело натыкался на сугробы, надуваемые прямо на глазах мелкой метелью, той нудной, непроглядной, которая бывает в голой степи. Путь друзьям скрашивал запас дешевой китайской водки в плоских бутылках, душу грела память о нескольких литрах спирта купленных на продажу "для раскрутки» бизнеса", мирно лежащих в клетчатой сумке.
Когда уже шел двадцатый тост «за погоду», автобус окончательно застрял в сугробе. Метель превратилась в настоящий дикий буран, гнущий редкие деревья лесополос до земли. Володя, которому сам черт был не страшен – ведь даже тот не выдержал бы такой процент алкоголя в крови, решил не дожидаться милости природы – тем более до родного дома, которого он уже столько не видел, оставалось каких-то двенадцать километров. Коллективный разум, а вернее его остатком, выдал очевидное решение – идти пешком. Три товарища, поддерживая друг друга, распевая песни о природе, «у которой нет плохой погоды», смело шагнули в снежную мглу.
После третьего километра непролазных сугробов, было принято гениальное решение – срезать путь и идти напрямую через степь. Мутная водка к тому времени закончилась, но еще оставался спирт. Отхлебывая мелкими глотками огненную жидкость, передавая пластиковую бутылку по кругу, единомышленники закусывали снегом – благо его было бесконечно много. Через час, падая и спотыкаясь, путники поняли, что окончательно заблудились. Володя падал, и уже не мог вставать. Сначала его волокли за руки, но хватило друзей минут на десять. «Пацаны, я прилягу», пробормотал Володя. «Пацаны» согласились – «Ты полежи, брат, мы за тобой вернемся».
Минут через десять, оставив Володьку лежать в степи, товарищи набрели на трассу, увидев темные столбы линии электропередач. Еще минут через пятнадцать, ими был остановлен молоковоз, который возвращался из отдаленного отделения совхоза. Уже подбадриваемые удивленным шофером, они втроем отправились искать Володьку в степи, освещая путь прихваченным фонариком. Володьки нигде не было. Через час, поняв бесполезность своих действий, они поехали в деревню. На розыски были подняты все, и стар и млад, и вся техника, которая могла бы проехать через сугробы. Тщетно.
Уже к утру грянул тридцатиградусный мороз, как это обычно бывает после метели. Володьку нашли на рассвете. Он лежал лицом к небу, раскинув руки в разные стороны. Легкая куртка с чужого плеча, была расстегнута. Вокруг тела были следы гусеничного трактора, пассажиры которого так его и не заметили. Он был тверд как камень. Лишь живот Володьки был мягким, ведь чистый спирт не замерзает…