Я лучший друг и худший враг сама себе.
В детстве я хотела стать учителем. Я люблю детей, так что мне хотелось работать с ними. Потом я хотела стать ветеринаром. Но к 10−11 годам — когда я открыла рот и сказала: «О, боже, что это?» — я поняла, что учительство и ветеринария подождут.
У меня не было времени, чтобы повзрослеть, не было времени тусоваться. В свои 20 лет я даже ни с кем не встречалась. Это было тяжело. Я становилась старше, а время шло вспять. Я думала: окей, теперь я собираюсь просто потусоваться. Это был бунтарь во мне, понимаешь?
Ты знаешь, что я чувствую? Я чувствую себя старой. Я работаю с 11 лет. Я выступала в ночных клубах, я была моделью, вся эта фигня. Мне просто не хочется пресытиться. Это уже не так здорово, как было раньше, когда я начинала. Я люблю то, что делаю, и мне приятно знать, что другим это тоже нравится. Но удовольствия больше нет.
Я сильная. Нужно быть сильным, чтобы столько времени продержаться в шоу-бизнесе.
Я была до смерти напугана ролью в «Телохранителе». Это же Кевин Костнер, понимаете? Я спросила: «Почему я?» Он ответил: «Потому что ты единственная, кто может петь».
Мне потребовалось два года, чтобы решиться. Слишком долго для Кевина, пожалуй. Я думаю, это даже действовало ему на нервы. Однажды он позвонил мне и сказал: «Слушай, ты собираешься делать фильм со мной или нет?» Я рассказала ему о своих страхах: «Я боюсь. Я не хочу сделать шаг и упасть». И он ответил: «Я обещаю, что не дам тебе упасть. Я помогу тебе». И он помог.
Я знаю, что I Will Always Love You была великолепна. Мне пришлось выложиться по полной в этой песне. Но я понятия не имела, что она так хорошо и быстро продастся.
Моя мать была моим первым исполнителем. Она пела нам постоянно — дома, в церкви. Она всегда говорила: «Если ты не чувствуешь музыку, даже не пытайся, потому что это трата времени». Я смотрела, как поет мама, — обычно это было в церкви — и чувствовала столько духовной силы, ощущение, словно через тебя проходит электрический заряд.
Я правда считаю, что голос мамы лучше моего, потому что она учитель, а я ученик. У нее больший диапазон, в ее голосе больше силы, чем когда-либо было в моем.
Некоторые ездят мне по ушам, но моя мать не будет мне лгать, она скажет правду. Она честна со мной.
Однажды я поехала на своем мерседесе в родной дом в Ист-Орандж, Нью Джерси, чтобы повидаться с мамой. Я припарковалась у дома, а когда вернулась, моя машина вся была измазана майонезом, горчицей и прочим дерьмом. Вот так все изменилось. Я добилась успеха, и кому-то это не понравилось.
Чем популярнее ты становишься, тем более странным тебя хотят видеть. В прошлом году читала про себя и думала: «О ком они, черт возьми?»
Когда вы встречаете кого-то, вы имеете дело с его образом. Образ — лишь часть человека, это не цельная картина. Я не всегда хожу в расшитом блестками платье. Я ничей ангел. Я могу опуститься и испачкаться. Я могу быть грубой.
В какие-то моменты мне начинает казаться, что все идет не так. А потом я смотрю на свою маленькую девочку (дочь Хьюстон Бобби Кристина. — Esquire) и осознаю, что ей ничего от меня не нужно, ей нужна я — такая, какая есть. И это то, что заставляет меня по‑настоящему хотеть жить. Мысль о том, что не я, а кто-то другой будет учить ее каким-то вещам в жизни, для меня невыносима.
Я бы не стала быть с кем-то, кто не уважает мое мнение. Никто не заставит меня делать то, чего я не хочу. Вы не заставите меня петь песни, которые я не хочу петь.
Я из тех людей, которые перестают есть, если у них выдался нервный день или тяжелая неделя. Некоторые люди едят, я не ем.
Вы никогда не могли представить Бобби Брауна (музыкант, бывший муж певицы. — Esquire) и Уитни Хьюстон вместе. Кто мог? Любовь там, где ты ее находишь. И я нашла ее в нем, и он нашел ее во мне.
Он был моим наркотиком. Я ничего не делала без него. Я не принимала наркотики без него. Это всегда были я и он — вместе. Мы были партнерами, и он был моим наркотиком.
Мне не нравится думать, что я зависима. Мне нравится считать, что у меня есть плохая привычка, с которой можно справиться.
Я не саморазрушительная личность. Я не из тех, кто хочет умереть. Я человек, у которого есть жизнь, и он хочет жить.
Я знаю, что я дитя Господа и что он любит меня.