Наблюдение за презентацией государственного языка в городской среде позволяет выявить целый блок упущенных проблем современной языковой политики. При должном внимании к школьному и вузовскому образованию на государственном языке, делопроизводству, развитию национальной литературы и искусства, вне поля зрения, как ни парадоксально, оказалась самая доступная и массовая сфера его применения…
Итак, постоянный предмет нашего внимания – тексты визуальной информации (а также подавляющая часть телевизионной рекламы с нежелательными инверсиями, вроде «Мен ұайымдаймын: сәби үшін барлығын дұрыс жасаймын ба» (детское питание Gerber).) – являются показателями наиболее тревожных проблем современного казахского языка.
Вместе с тем, на примере этого крайне неблагополучного поля функционирования государственного языка предоставляется возможность наглядно рассмотреть практически все типичные случаи лингвистической интерференции, оказывающей пагубное влияние на развитие языка.
В предыдущих материалах, посвященных данной теме, неоднократно указывалось, что рекламные копирайты на казахском языке точно и последовательно отражают, формируют и активно поддерживают тенденции креолизации казахского языка. Язык окружающих нас слоганов коммерческой и социальной рекламы – это некое условное и искусственное новообразование, основанное на следующем ошибочном убеждении: суть перевода на казахский язык состоит в том, чтобы вставить в «оболочку» русского предложения простейший ряд казахских слов. Не так важно, что они не согласуются между собой. Длинноватые из них при этом - укоротить на свое усмотрение и вкус; специфические грамматические конструкции – не использовать, чтобы «не перегружать» текст; то, что в казахском языке иной порядок слов в предложении – просто игнорировать.
Если бы все эти примеры варварского отношения к государственному языку были бы недоступны широкому населению и местным властям, по каким-то причинам скрыты от них – это была бы другая история. Но, к величайшему сожалению, язык средств визуальной информации (а вместе с ней и некорректная телевизионная реклама) – это и есть официальная презентация норм и стандартов современного казахского языка, поскольку одобрена и имеет разрешение уполномоченных государственных органов, той же городской администрации.
С другой стороны (это приходится констатировать с печалью и досадой), не так уж и многих наших сограждан по-настоящему беспокоит существующее положение вещей. Редкие статьи в казахской прессе, один из выпусков телевизионной программы («Айтуға оңай»), единичная и фактически не имевшая результатов акция общественного фонда («Бауржан»), - вот и весь список сколько-нибудь примечательных попыток обратить внимание на эту проблему за последние два года.
Получается, современное казахстанское общество потребляет тот язык визуальной и аудиоинформации, который заслуживает.
Однако самое удивительное в этой ситуации то, что, на самом деле, решить проблему с безграмотными надписями на улицах наших городов можно в одночасье, элементарно. – Привлечь специалистов, знающих казахский язык. Так почему этого не происходит? Попробуем разобраться.
Первое и самое простое объяснение тому – нежелание признавать существование очевидной проблемы. Относиться сколько-нибудь серьезно к стандартным оправданиям о том, что ошибки встречаются только в тех исключительных случаях, когда рекламные комплексы устанавливаются в обход официального согласования с акиматом, конечно же, нельзя. – Случаи некорректного использования государственного языка - это настоящий вал, реальность современного казахстанского города.
Между тем, стоит вновь подчеркнуть - визуальная и телевизионная реклама выступают у нас публичными прецедентами употребления государственного языка, показателем его норм и стандартов.
Судьба казахского языка за последние полстолетия сложилась таким образом, что сфера его применения сегодня оказалась предельно сужена. В таких условиях визуальная реклама, а также язык телевидения и радио, приобретают роль массовых и популярных инструментов по сохранению языковой среды. Они невольно начинают восприниматься в качестве особо ценных культурных маяков, своеобразных заповедных зон, чистоту которых необходимо всячески поддерживать. (Согласитесь, число казахстанцев, читающих книги на казахском языке, несравнимо меньше зрительской телеаудитории или населения казахстанских городов, являющихся потребителями рекламного рынка.) – На практике же язык современной казахстанской рекламы выступает зеркалом языкового сдвига.
Пытаясь понять, почему наши соотечественники, имеющие отношение к появлению трэш-копирайтов на государственном языке, оценивают свой профессиональный уровень как достаточный, выдвинем ряд версий:
- Мотивационная: низкая мотивация. Руководствуются представлением о том, что применение государственного языка имеет сугубо формальное значение.
- Приоритетная: приоритет русского языка как доминирующего языка. Русский язык, при переводах на казахский, служит образцом для прямого подражания, дублирования, калькирования. При этом не учитываются различия и специфика русского и казахского языков.
- Ситуационная: новые «нормы» в ситуации языкового сдвига. Многие кальки уже не различаются как таковые и начинают восприниматься как языковая норма.
Соответствуют ли такое положение вещей перспективам развития государственного языка и целям современной языковой политики? Однозначно – нет. Усиление и распространение тенденций креолизации ведет к деградации языка.
Одним из механизмов исправления такой ситуации может стать учреждение языковой полиции, которая осуществляла бы контроль за соблюдением грамотности в публичной сфере.
Если же говорить о запасе прочности казахского языка, то он, к счастью, существует. Обратный языковой сдвиг в Казахстане возможен в случае, если будет особо актуализирована ценность казахской литературы. Это – самый эффективный путь, которым мы располагаем.