«Ты же знаешь, Абдулла, я мзду не беру. Мне за державу обидно!» А ведь у Верещагина на тот момент от державы один лишь покосившийся дом в пустыне остался, да его дражайшая супруга. Кино, да и только!
Расскажу я вам лучше небольшую историю из жизни. История расследования, намеренно и осознанно не доведенная мною до конца.
В Алматы, практически на каждой центральной улице вы обнаружите так называемые платные парковки, по 100 тенге с машины. Много уже о них говорило, возмущалось и материлось культурное общество культурной столицы. Взгляд и рассуждения одинаковы в принципе: «Не законно. Не буду платить. Да пошли они!» Мнение это - стопроцентная истина! С такими же мыслями и я пришла в эту тему, а в конце сдулась и решила оставить глупую затею дойти до «предприимчивого хозяина» парковок за 100 тенге. Мы все знаем ответ людей в зеленых жилетах на вопрос о легитимности сбора дани за кусочек нашей общей городской земли. «Акимат» - дружно отвечают эти, не обремененные интеллектом люди. Да, вести диалог с ними – большое испытание. Но слово Акимат они выучили отлично. После звонка в эту обитель честных и не очень служащих нашего города, я насчитала ровно 16 номеров телефонов, тут же записанных в столбик на кусок бумаги под рукой. «Кто отвечает за платные парковки в Алматы, по улице Гоголя, например или около Зеленого базара?» - 16 раз задавала я вопрос кому-то там в трубке. «Позвоните в Управление автодорог, наберите Управление архитектуры и градостроительства, эти парковки под контролем Управления природных ресурсов и природопользования…» А природа то тут при чем? – не понимала я. После 60 минут пасов мной, несколько раз вернувшись снова в отделы, в которые я звонила до этого, устав от этого телефонного футбола, набрала одну из приемных акимата и мне, наконец – то честно сказали; «не знаем, никто не знает». But! Как говорят американцы. Я нашла контакт человека, который является хозяином для всех зеленых человечков в районе Золотого квадрата. Говорят, его родной брат работает в акимате… Номер дала мне девушка – парковщица. На мои расспросы, ни о чем не подозревая, она спросила «Хотите на работу кого – то устроить?». «Да, братишку» - ответила я и в этот момент поняла для себя, что сворачиваю это дурацкое расследование. До поры до времени, наверное, но пока я подумала так…
Представьте себе цепочку; в ближайшие два - три года около трех миллионов людей из аулов и поселков мигрируют в города. Это неизбежно, там нет работы, закрываются школы и больницы, давно уже не работают детские сады. Государство не может обеспечить всех этих людей ни жильем, ни тем более работой. Уже сейчас преступность в городах растет в геометрической прогрессии. Уже сегодня большие города превратились в одно сплошное гетто. Посмотрите статистику на официальных сайтах МВД. Сейчас я скажу ужасную вещь и все – таки, если какой-то предприимчивый агашка или еще балашка, но тоже предприимчивый, дает этим людям хоть какую – то работу, пока она у них есть, они будут стараться «не бить меня по голове средь бела дня». Пусть работают. Пусть у них будет копейка на хлеб.
Знаете, я все пытаюсь найти определение нашего государственного строя. Демократическая республика? Вряд ли. От той демократии, которая родилась в Древней Греции, не осталось и следа. Я не осуждаю ни учителей, ни медиков, ни даже гаишников, которые хотят жить чуточку лучше, нежели им предлагает наша страна. Осуждаю жадин, которые не могут насытиться и входят во вкус, берегов не замечая, а по – людски можно и «благодарить» друг друга. Всех пересажать у нас не получится, мы итак в списке лидеров по количеству людей, отбывающих наказание в местах лишения свободы.
Мы же приняли для себя то, что надо помогать нашим инвалидам и больным детям и помогаем, как можем. А во Франции, например, если кто – то объявит сбор денег для больного гражданина их страны, тут же со свистом из министерства вылетит голова министра здравоохранения. Такие дела. Такой вот строй. Мои 100 тенге – это моя благотворительность сотням молодых и не очень граждан моей страны, которые оказались за бортом жизни. Ну и шкурный интерес, конечно, моя относительная безопасность в родном гетто.