Некоторые романы знамениты своей сложностью и отпугивают тех, кто боится большого объема или необычного языка. Мы подобрали несколько книг, которые не так сложны, как о них принято думать.
«Волшебная гора» (1188 бумажных страниц)
Молодой немец Ганс Касторп приезжает в санаторий «Берггоф», чтобы навестить двоюродного брата. В его планах провести здесь максимум три недели. Но, когда у Ганса появляются симптомы туберкулеза, его уговаривают задержаться. Попав в омут размеренной и сонной атмосферы санатория, Ганс проводит здесь около семи лет. Описание сюжета «Волшебной горы» не обещает головокружительных сложностей. И все же роман давно стал поводом для шуток: читать «Волшебную гору» — все равно что на такую гору взбираться. И дело не только в толщине книги.
Дело в том, что Томас Манн превратил замкнутый мир санатория в миниатюрную версию Европы начала ХХ века. Большая часть романа уделена разговорам о философии, культуре и политике. Либерализм и консерватизм, гедонизм и строгий материализм — за внимание рядового немца в лице Ганса борется то одна, то другая идеология. Кроме того, текст пронизан мифологическими аллюзиями и размышлениями о психоанализе Зигмунда Фрейда и Карла Юнга.
Фрагмент обложки книги Томаса Манна «Волшебная гора». Источник: pinterest.com
Значит, необходимо держать это голове, чтобы читать и понимать «Волшебную гору»? Вовсе нет. В отличие от многих современников роман Манна написан традиционно и очень обстоятельно. Большинство нюансов автор проясняет сам. Диалоги и правда выглядят пугающе за счет своих размеров, но если мысленно разбить их на части, то они оказываются ничуть не больше обычного треда в Twitter или спора в Facebook. «Волшебная гора» похожа на ленту социальных сетей, где спорят и что-то обсуждают знакомые типажи. Только без взаимных оскорблений.
Скрытое очарование «Волшебной горы» заключается в гипнотической и усыпляющей атмосфере: герои разговаривают и иногда находят время для флирта. Больше не происходит практически ничего, но оторваться при этом невозможно — читатель оказывается зачарован вместе с Гансом. Сам Манн оставил подсказку и намекнул, почему роман может производить такой эффект. В своей глубинной структуре текст организован как музыкальное произведение, и убаюканный этой музыкой читатель может и не заметить, как одолел один из главных философских романов XX века.
Один из главных философских романов XX века похож на ленту социальных сетей
«Петербург» (599 бумажных страниц)
«Петербург» Андрея Белого можно назвать образцовым экспериментальным романом. Простота сюжета скрывается за многочисленными отступлениями, пока главное проговаривается второпях. Традиционные жанры и способы рассказа истории в нем преображаются до неузнаваемости, а стиль определяется музыкальностью и поэтичностью фразы. В конечном счете единственное, что связывает «Петербург» с привычным нам романом, — это его объем.
Основной сюжет делят поровну отец Аполлон Аполлонович Аблеухов и его сын Николенька. Первый — важный чиновник, сенатор; второй — молодой философ и почти революционер. Он связался с революционным подпольем, где ему поручили убить собственного отца с помощью бомбы, замаскированной под баночку сардин. Вокруг этой несложной истории Белый закручивает вихрь литературной игры с участием аллюзий и цитат из Достоевского, Толстого, Гоголя и Пушкина, а также вплетает мотивы из философии Алексея Ухтомского, Владимира Соловьева и Рудольфа Штайнера.
Иллюстрация к книге «Петербург» Андрея Белого. Источник: livejournal.com
Не зря сам автор в одном из писем отмечал, что роман можно было назвать «Мозговая игра». Хотя в контексте романа у этого понятия есть собственное значение, «Петербург» действительно выглядит как бесконечная игра ума. Изощренная головоломка для тех, кто готов ежеминутно закрывать книгу и копаться в справочных материалах. Но просто так отложить роман не получится.
Пусть «Петербург» сравнивают с такими образцами модернизма, как романы Джойса, Пруста и Кафки, написан он совсем иначе. Язык «Петербурга» находится на перекрестье прозы и стихов — повествование полно рифм, а каждый абзац обладает ритмом. Кроме того, монтаж эпизодов Белый выстраивает на ассоциациях. В сумме эти особенности делают роман очень кинематографичным. Особенности сюжета, который сплетает в себе семейную драму, политический триллер и мистику, вовсе превращают «Петербург» в дореволюционный аналог первых сезонов «Твин Пикса».
Сериал Дэвида Линча известен своим воздействием на зрителя: пусть на экране происходит что-то странное, оторваться от этого невозможно. Примерно так же действует на читателя «Петербург». Основной сюжет мерцает, уступая место отступлениям, которые в итоге и становятся самым интересным. И оказывается, что знание политического или литературного контекста не обязательно для того, чтобы читать «Петербург» и получать удовольствие. Все важное и глубинное Белый сам выталкивает на поверхность книги, нужно только быть внимательными к странному.
Этот роман — дореволюционный аналог первых сезонов «Твин Пикса»
«Миссис Дэллоуэй» (214 бумажных страниц)
Однажды Вирджиния Вулф осознала, что не хочет писать популярные романы. Все то, что привлекало публику — яркие характеры и бурные страсти, — ей было неинтересно. Писательницу волновало совсем иное: «ускользающая индивидуальность» и способ, каким ее можно было выразить на бумаге. С такими мыслями Вулф писала роман «Миссис Дэллоуэй» — одну из важнейших книг модернизма.
Действие романа происходит в один июньский день, когда светская дама Кларисса Дэллоуэй устраивает прием. Покупает цветы, встречается с человеком, которого когда-то любила, отдыхает и принимает гостей. Вот и весь сюжет. Подвох, разумеется, в том, как роман написан. Это поток сознания и восприятия, где смешивается внешнее время с внутренним. Поток сознания Клариссы иногда уступает место сознанию других персонажей, о чем можно догадаться не сразу. Одновременно с работой над романом Вулф писала эссе, где проводила грань между массовой и элитарной литературой. И «Миссис Дэллоуэй» задумывалась как образец элитарного романа.
Фрагмент обложки книги Вирджинии Вулф «Миссис Дэллоуэй». Источник: panmacmillan.com.au
К счастью, Вулф достаточно подробно описала свой замысел и оставила читателям ключ к роману: замечание о том, что основной акцент в ее методе письма стоит на описании происходящего в сознании героев. Реальность для Вулф была не верой в факты, а верой в эстетику. И «Миссис Дэллоуэй» была призвана продемонстрировать новый способ письма, чтобы передать такую реальность. Источником этой прозы стала поэзия.
«Миссис Дэллоуэй» предлагает описание жизни как эстетического опыта. Роман похож на цикл стихов, в которых право голоса, как эстафетная палочка, передается то бывшему возлюбленному Клариссы, то ее дочери. Много строк отдается ветерану войны, страдающему от травм прошлого и нарастающего психического расстройства. Иногда свое место на странице занимают и вовсе случайные люди, но они тоже получают свою долю поэзии. С языком Вулф и ее вниманием к обыденности даже кажущаяся скучной жизнь светской дамы превращается в увлекательное путешествие.
В одной из важнейших книг модернизма акцент письма стоит на сознании героев
«Школа для дураков» (217 бумажных страниц)
В некоторых книгах сложно уловить сюжет, в других остаются неясными намерения автора. Но редкая книга позволяет главному герою потеряться в ней. «Школа для дураков» Саши Соколова как раз из таких. Это небольшая книга, которую иногда даже называют повестью. Скромный размер не помешал тексту стать полигоном для множества экспериментов, которые Соколов провел с повествованием и языком. Жанры и стилистические приемы сменяются стремительно, время скачет, то растягиваясь, то замедляясь и скручиваясь в спираль.
По некоторым намекам можно догадаться, что «Школа для дураков» — поток сознания мальчика, страдающего от какого-то психического расстройства. В нем существуют сразу несколько личностей, и он воспринимает время нелинейно. Все остальное слишком зыбко, чтобы говорить об этом с уверенностью. Прошлое, настоящее и будущее существуют для него будто бы одновременно. Некоторые герои повести одновременно живут и не живут, перетекают из одного в другого. И сложно понять, от лица какой именно личности главного героя сейчас идет рассказ.
Спектакль «Школа для дураков». Постановка Театра школы-студии МХАТ им. Чехова, Мастерская Дмитрия Брусникина. Источник: afisha.ru
Со многими экспериментальными текстами так: сложности чтения отступают, стоит только преодолеть внутренний барьер доверия. Да, первые страниц десять кажутся зафиксированным бредом психически нестабильного мальчика. Но потом, с ростом доверия к тексту, легче позволить ему делать то, что он делает. И «Школа для дураков» раскрывается и расцветает, как речная лилия.
Довериться безумию «Школы для дураков» получается благодаря тому, что Соколов использует все возможное лексическое богатство и все стилистические возможности русского языка. Писатель словно предлагает отдаться безумию, которое помогает забыть о нормах. И от читателя не требуется почти ничего, кроме готовности удивляться.
Если довериться безумию автора, то этот роман окажется легким
«Игра в бисер» (636 бумажных страниц)
Последний роман Германа Гессе не только полон парадоксов, но и парадокс сам по себе — книга, названная в честь игры в бисер, почти ничего не говорит об этой игре. Ее архаичный стиль напоминает романы воспитания в духе Гёте или жизнеописания святых. Хотя сама книга абсолютно современна не только для середины ХХ века, когда Гессе работал над ней, но и для нашего времени. В конце концов «Игра в бисер» только притворяется романом. На самом деле это развернутое философское эссе о роли культуры в обществе.
В небольшом вступлении рассказчик описывает историю страны Касталии — государства интеллектуалов и элиты. Кастальцы погружены в некое интеллектуальное таинство — игру в бисер. Из этого же вступления можно понять, что описываемые в книге события — далекое будущее, из которого наша современность выглядит «фельетонной эпохой» — временем, когда культура стала распадаться и превратилась в пародию на саму себя. Основной объем книги занимает описание жизни Йозефа Кнехта. Сначала этот мальчик с выдающимися способностями попадает в элитное учебное заведение, а потом становится частью Кастальского братства с целью стать магистром игры в бисер — мастером высшей формы культуры, самой сложной и изящной.
Фрагмент обложки книги Германа Гессе «Игра в бисер». Источник: amazon.com
Гессе будто нагнетает уровень снобизма, чтобы представить «Игру в бисер» книгой только для тех, кто способен оценить высокую культуру. Отсюда ссылки на философские трактаты Николая Кузанского, рассуждения о роли Баха в истории музыки и особенностях средневековой поэзии. Но основное течение романа говорит о том, что элитизм ведет в никуда и что весь внешний снобизм романа на самом деле ироничен. «Игра в бисер» не требует от читателя знания средневековой философии или любимой Гессе индийской мифологии. Она приглашает своего читателя окунуться в мир культуры и науки.
По мысли Гессе, если знания обособлены и собраны в руках группы избранных, они бесполезны. Нет искусства «не для всех», ровно наоборот — культура и наука должны быть открыты и доступны всему человечеству. Как и любая другая книга из этого списка, «Игра в бисер» действительно может быть сложной для чтения. Но она не так сложна, как кажется, и предлагает вознаграждение тем, кто смог пройти этот путь вместе с Йозефом Кнехтом. Это читательское удовольствие, которое так же сложно описать, как и суть игры в бисер. Остается только прочитать роман самостоятельно.