Во время пандемии главная моральная дилемма у властей большинства стран — выбор между поддержкой экономики и спасением человеческих жизней. Как и многие современные проблемы, этот конфликт описан в художественной литературе задолго до появления коронавируса. Bookmate Journal рассказывает про три романа, по которым можно узнать историю финансов последних двух столетий и понять, где в разные годы проходила граница между моралью и выгодой.
Последние деньги в Париже
Эмиль Золя в своем кабинете. Фото: public domain
Роман Эмиля Золя «Деньги», опубликованный в 1891 году, вводит нас в финансовые круги Парижа эпохи Наполеона III. Тогда во Франции свершилась промышленная революция и втрое увеличилась активность Парижской биржи — Золя описал экономические перемены в обществе 60-х годов XIX века. Любое художественное произведение интересуется в первую очередь конфликтами вокруг героев, а не историческими коллизиями, поэтому роман Золя не только про деньги. Скорее, про бурную деятельность предприимчивых персонажей вроде Саккара, главного героя романа.
Биржи, ценные бумаги и финансовые пирамиды XIX века
Впервые Саккар появился в другом романе Золя «Добыча», где описывались его мошеннические похождения. Тогда брат Саккара стал крупной политической фигурой и помогал родственнику проводить махинации с недвижимостью. К началу событий «Денег» Саккар пришел к банкротству и выдворен с биржи. У него появляется новый план — собрать капитал на учреждение банка, займы которого, предположительно, послужат на благо предприятий в Малой Азии.
Соседка Саккара, обедневшая графиня де Бовилье, смогла сохранить несколько тысяч франков в качестве приданого дочери. Энергичность Саккара убедила графиню вложить деньги в сумму начального капитала для организации банка. Дежуа, рекомендованный Саккару его любовницей, еще беднее графини, но точно так же печется о своей дочери и тоже готов рискнуть сбережениями, ожидая добавить к приданому проценты с вложенного:
«Саккар опять почувствовал волнение, еще более сильное, чем в первый раз, когда графиня так же доверила ему приданое своей дочери. Ведь этот простой человек, этот скромный капиталист со сбережениями, накопленными по грошам, воплощал доверчивую, наивную толпу, большую толпу, дающую многочисленную и солидную клиентуру, армию фанатиков, вооружающую банк непреодолимой силой. Если этот славный человек пришел сейчас, до того, как появилась реклама, что же будет, когда откроются кассы? И он растроганно улыбался этому первому скромному акционеру, он видел здесь предзнаменование большого успеха».
Банк еще не открылся, а реклама уже подготовлена. В ход идут газеты с политическими текстами, финансовые бюллетени и проплаченные слухи, ведь аудитория будущих вкладчиков должна узнать про будущую выгоду. Даже неординарные рекламные трюки вроде статей про бесперспективность нового банка, написанных целенаправленно слабо и бездоказательно, — все приемлемо.
Если уже упомянутую «Добычу» Золя, посвященную недвижимости и махинациям с землей, можно назвать пейзажной, то этот роман, скорее, портретный. Портреты подчеркивают характеры, но без приевшихся шаблонов и ровно в той степени, в которой темперамент и биография человека накладывают отпечаток на его внешность:
«Пильеро, высокий, очень худой, с резкими жестами, с ястребиным носом на костлявом лице странствующего рыцаря, обычно отличался фамильярностью игрока, который взял себе за правило действовать напропалую: он говорил, что терпит полный крах всякий раз, как начинает размышлять. У него был буйный темперамент игрока на повышение, тогда как Мозер, низенький, с желтым цветом лица, истощенный болезнью печени, напротив, беспрестанно ныл, все время опасаясь какой-нибудь катастрофы».
Лица владеющих миллиардами банкиров выражают упрямство и усталость, но это именно те люди, кто повелевает повышением и понижением курса, как бог повелевает громом. Расторопные биржевые агенты ловят слухи и снуют меж своими клиентами, ожидая поручений по продаже или покупке акций. Обедневшая аристократия, у которой в активах осталось лишь происхождение, старается увеличить остатки промотанных состояний и нажиться на биржевой игре. Выходцы из низших социальных слоев пытаются заработать хоть пару франков в день, торгуя на малой бирже акциями разорившихся компаний. Малая биржа — финансовое дно Парижа, но и обесценившиеся бумаги найдут своих покупателей, которые надеются решить свои долговые проблемы с помощью махинаций или банкротства.
Биржевые механизмы той эпохи еще не успели юридически усложниться и вполне ясны внимательному читателю, поэтому с точки зрения экономики «Деньги» интересны лишь исторически или в роли ликбеза. Но ведь классика приобретает свой статус за вечную актуальность показанных в книге межличностных и социальных отношений. В романе раскрыты конфликты между разоренными вкладчиками и самонадеянными банкирами, между желанием пустить в оборот все деньги с быстрой прибылью и требованием соблюсти все законы, между любовью и моралью — что из этого изменилось к сегодняшнему дню? Вряд ли эта книга Золя устареет в обозримом будущем.
Богатство по-американски
Теодор Драйзер. Фото: globallookpress
Примерно в ту же эпоху происходят события «Финансиста» Теодора Драйзера. Но совсем в других местах — Америка накануне Гражданской войны, биржа ценных бумаг в Филадельфии. Несмотря на другой континент и иную экономическую обстановку, проблемы в романах очень схожи: деньги и рискованное обогащение, противоречие желаний и требований общества. Впрочем, это куда более американское произведение.
История коммерсанта, для которого все средства хороши на пути к богаству
В отличие от Саккара из романа Золя, главный герой Фрэнк Каупервуд вошел во влиятельные финансовые круги благодаря собственной предприимчивости. Получив в 13 лет первую прибыль от продажи семи ящиков мыла, юный Каупервуд научился наживать деньги при любой подходящей возможности. Бережливость не его способ накоплений, он полагается на энтузиазм и решительность. Помощник бухгалтера, агент по перепродаже зерна, биржевой маклер — любые должности хороши, если они сулят полезные знакомства и опыт управления финансами. Накопления, растущие в цене акции, деньги от наследства, накопившиеся связи с деловыми людьми Филадельфии — все располагает к ведению собственного дела. Со временем Фрэнк становится основателем учетно-вексельной конторы. Окружающие его люди — да и сам он — куда меньше озабочены социальными возможностями своего капитала:
«Меж тем молодой Каупервуд с интересом всматривался во все осложнявшееся финансовое положение страны. Проблема рабовладельчества, разговоры об отложении Южных штатов, общий подъем или упадок благосостояния страны тревожили его лишь в той мере, в какой они непосредственно затрагивали его интересы».
Если персонажи Золя склонны к благотворительности, мечтают о социальных переменах или развитии промышленности, то для Фрэнка Каупервуда с самого детства было несомненно ясно, что финансовые взаимодействия — это отношения хищника и жертвы:
«Этот случай произвел на Фрэнка неизгладимое впечатление. В общих чертах он давал ответ на загадку, долго мучившую его: как устроена жизнь? Вот так все живое и существует — одно за счет другого. Омары пожирают каракатиц и других тварей. Кто пожирает омаров? Разумеется, человек. Да, конечно, вот она разгадка. Ну, а кто пожирает человека? — тотчас же спросил он себя. Неужели другие люди? Страсти разгорелись из-за рабов. Да, да, конечно! Одни люди живут за счет других».
Мимолетный успех и дерзкие аферы, возвышающие случайных авантюристов и разоряющие тысячи рядовых вкладчиков, — таковы приметы биржевых реалий глазами и Драйзера, и Золя. Саккар случайно получает политические новости из письма, адресованного его брату Ругону, и невероятно обогащается, массово скупая дешевеющие акции. Каупервуд проделывает то же самое на бирже Филадельфии, с тем лишь отличием, что руководствуется своим скептицизмом и чутьем, а не инсайдерской информацией. Банк Саккара пользуется подставными лицами и фиктивными вкладами для роста капитализации (что запрещено Гражданским кодексом); Каупервуд использует знакомства среди городских властей и извлекает прибыль, пуская в оборот деньги, полученные из городской казны.
Банк с Уолл-стрит
Артур Хейли. Фото: wsj.com
К середине XX века финансовый мир сильно изменился: биржевые процессы подчинились сложным законам ради стабильности экономики, банки мирятся с социальной ответственностью, а профсоюзы по мере сил осаживают капиталистов, не считающихся с массами. Главный герой «Менял» Алекс Вандерворт утверждал, что банковское дело развивается быстрее космической отрасли — что ж, тем интереснее знакомиться с этим производственным романом Артура Хейли.
Банк ФМА, как и банк из романа Золя, в первую очередь стремится кредитовать крупных промышленников. Решительно настроенные члены правления банка явно стремятся к росту капиталов своих предприятий любыми способами. Отказ от социальных программ, сокращение работы с населением, предпочтение кредитовать все более крупные предприятия — уместно все, что сулит максимальную прибыль.
Однако Вандерворт почти в одиночку отстаивает финансирование программ социального жилья и куда выше оценивает работу с рядовыми клиентами банка. Если относительно промышленных кредитов ему оппонирует все правление банка, то по поводу кредитования простых людей с ним яростно спорит даже его подруга Марго Брэкен, адвокат и левая общественная активистка. Не обходятся ли столь удобные кредитные карты закабалением клиентов, все охотнее использующих нововведение?
И если для кого-то этот вопрос остается открытым, то для самих менял ответ однозначен. Даже когда у банка просят финансы для таких спорных затей, как криокамера для погибшей дочери, банкиров должна интересовать только кредитная история клиента, аптекаря Госберна, наличие у него стабильной работы и оплачены ли счета семьи Госбернов, а не способы погребения погибших:
«К тому же они взрослые, вполне разумные и глубоко набожные люди. Разве можем мы, банкиры, брать на себя роль судей? С моей точки зрения, вопрос заключается лишь в следующем: сможет ли Госберн выплатить долг? <…> Только степень оправданности риска и должна интересовать банк. Прав он и в том, что банк не должен выступать в роли судьи по житейским делам».
Тем временем конкурент главного героя, Роско Хейворд, склоняет правление банка к самому интенсивному кредитованию крупной промышленности на грани закона и возможностей имеющегося капитала. Среди его аргументов: ожидание соответствующего дохода и разбиение единой ссуды для клиентской компании на множество ссуд для их дочерних компаний. Всем ясно, что это лишь заигрывания с законом, а не способ снизить риски.
И хотя современники упрекали Хейли в недостаточном литературном таланте, не всякий производственный роман читается столь легко. Возможно, конфликт между двумя главными героями слишком предсказуемо сводится к противостоянию между сторонниками рискованного обогащения и героем с осторожной манерой ведения бизнеса. Можно сказать что, увлекательность достигнута благодаря не столько финансовым происшествиям, сколько детективным событиям про поиск фальшивомонетчиков. И все же «Менялы» — достойный образец своего жанра.