(изначально текст назывался "О политике и дерьме", но в связи с благомыслием редактора вышел под заголовком "Эстетика "П", что, пожалуй, точнее. Это эстетика подмены. С некоторыми изменениями текст опубликован в журнале "АЛАУ Казахстан", № 2, октябрь 2012)
Уже полгода мы наблюдаем за скандалом вокруг акции группы Pussy Riot в храме Христа Спасителя. И уверен, будем наблюдать ещё полгода, не меньше (как бы не все впаянные “гуманным” судом девочкам два года). И не то чтобы заняться нам больше нечем, хватает, вроде, своих, казахстанских, проблем. Не то чтобы высказывающиеся в публичной сфере казахстанцы были столь религиозны, чтобы всерьёз рассуждать о святотатстве или столь сведущи в истории религий, чтобы рассуждать об юродстве. Не то, чтобы вообще эта история как-то касалась в целом граждан РК, если не считать оштрафованной за участие в акции протеста у Хамовнического суда гражданки Казахстана. Тем не менее, культурного сообщества Казахстана, производителей и потребителей культурного продукта, история касается и весьма плотно. Уже сейчас и россияне и новые знакомые из дальнего зарубежья одним из первых вопросов задают мне следующий: “а как вы относитесть к группе Pussy Riot?”. Я считаю, что вопрос стоит гораздо шире этого проекта, касаясь отношения к искусству вообще, и на него стоит ответить.
Что следует сделать, понять и принять перед тем как говорить о связях политики и эстетики? Для начала следует откреститься от всех “товарищей”, призывающих к линчеванию участниц группы, и сказать себе, что мы цивилизованные люди, а процесс над девушками - процесс уродский, омерзительный, мракобесный, как бы мы ни относились к пляскам в храме. Пожалеть тех несчастных, которые брызжут ядом, и на этом закрыть моральную сторону вопроса. А затем осознать тот факт, что целиком и полностью политический жест стал рассматриваться в рамках эстетического пространства: Pussy Riot стали лауреатами премии журнала “Сноб” “Сделано в России” в номинации “Арт-проект” и, пусть и не прошли в шорт-лист премии Кандинского, но были на нее выдвинуты, и непопадание в шорт скорее связано с номинированием в этом году на премию нескольких современных художников первого ряда (по мнению искусствоведов).
Именно тут я и вижу проблему: при всём сочувствии девушкам и отвращении к судебной системе, способной за довольно невинный поступок, не принесший никому вреда, посадить человека на два года. Рассматривать эту акцию в эстетической точки - неправильно, неумно и даже вредно. Неправильно, потому что все акции PR и группы “Война” начиная с “Ебись за наследника медвежонка” бездарны. Неумно потому что возможности перверсии в искусстве исчерпаны в 1961 году художником Пьеро Мандзони, собравшим свои фекалии в 90 пронумерованных консервных банок с надписью “100% дерьмо художника”; одна из банок ушла за 124 000 евро на “Сотбис” в 2007 году. Вредно потому что ещё два года в разговоре об искусстве в России ли, в Казахстане, все будут спрашивать об отношении к PR и оценивать практически все смыслы, производимые здесь, через эту призму. Так что, ребята, пока вы тут потеете в творческих муках, в пространстве обсуждения и в реальности иметь значение будете не вы, а армия фекалоидных эпигонов, пилящих кресты и гадящих в мечетях (рано или поздно найдутся и такие) вместе с армией пускающих слюну отморозков с промытыми мозгами. Они выйдут на первый план и отодвинут искусство в вашей стране на 50 лет назад. А вашу жизнь - назад лет на 500.
Редактор московского “Огонька” Андрей Архангельский в одной из недавних статей на эту же тему, заметил, что странно чураться политики, так как это лишь часть эстетики вообще. И с этим сложно не согласиться. Однако политика порой подменяет эстетику. Так раковые клетки, будучи частью организма, сжирают организм. И не последнюю роль в этом играют сами художники, по разным причинам пытающиеся отказаться от мысли, что то, что они делают не есть искусство. Кстати, к самим PR в этом смысле претензий не так много, за них эстетическую подмену уже сделали журналисты и критики; все робкие попытки дать адекватную оценку еще до судебного процесса потонули в идиотизме противников и излишне ярых сторонников девочек. Есть яркие примеры и у нас: обрезание художника Каната Ибрагимова “в честь” президента, или его же рубка рыбы на площади Республики в Алматы, не говоря о попытке зарезать барана в начале 1990-х на выставке в московском манеже - не несут в себе эстетического значения, это в лучшем случае социальный жест, политический, какой угодно, но не художественный, а в худшем - пустой эпатаж, на который ведется публика.
Я ни в коем случае не утверждаю, что художники должны отказаться от политических жестов, от гражданской позиции, сидеть в углу и тихо сопеть в тряпочку. Просто нужно перестать трусить, требовать каких-то особенных привилегий для политического высказывания художника, перестать стелить себе окультуренную соломку или готовить гнездышко в благословенном для опальных и “опальных” казахстанцев в Лондоне. Начать говорить и действовать прямо, как это сделал один из ярчайших современных поэтов Кирилл Медведев, заявивший, что на время перестает публиковаться и участвовать в литературной жизни для того, чтобы заняться реальной политической работой. Не в тексте, а в жизни. Сказал - сделал, и его работа с Социалистическим движением “Вперёд”, с профсоюзами - это не “литературный проект Кирилл Медведев”, а прямое политическое действие, поступок гражданина, реализующего свою политическую программу с помощью актуальных социальных инструментов.
Необходимо либо довести свой политический жест до высокого художественного уровня, чтобы политический противник не смог аппелировать к уголовному кодексу и все еще мракобесному в основе своей обществу, либо разделить политическое и эстетическое в своих действиях. Художник должен иметь смелость сделать политический поступок не прикрываясь искусством (и уж не дай бог - “современным искусством”), как возможным щитом. В противном случае он должен перестать делать политические жесты. Иначе так и будет, как в бородатом анекдоте: “вот вы, милейший, в дерьме не разбираетесь, а в политику лезете”.
