Считаете себе полным неудачником в любви и боитесь ходить на свидания из страха, что что-то пойдет не так? Почитайте истории о курьезных случаях, которые случались с известными писателями во время знакомства и общения с понравившимися им женщинами. Сент-Экзюпери, например, в день знакомства чуть не утопил свою будущую жену Консуэло Суинцин. Керуак будущую любовницу принял за проститутку, а в ответ услышал обвинения в сутенерстве. Что же касается Буковски, то у него история стандартная: «напился и блевал».
Это не помешало им сыскать славу истинных ловеласов. Что ж, пожалуй и нам стоит взять пример с этих неунывающих романтиков и не отчаиваться, если что-то во время свидания пошло не так. А вдруг это и есть любовь?
Представляем вам 4 нелепых подката известных писателей.
Нелепый подкат № 1. Караулить ее в темном коридоре и по ошибке поцеловать высокопоставленное лицо
Кто: Александр Сергеевич Пушкин
За кем ухаживал: за Наташей, горничной фрейлины Валуевой при дворе императора
Этот случай вспоминал друг Пушкина по Царскосельскому Лицею Иван Пущин:
«У дворцовой гауптвахты, перед вечерней зарей, обыкновенно играла полковая музыка. Иногда мы проходили к музыке дворцовым коридором, в который между другими помещениями был выход и из комнат, занимаемых фрейлинами императрицы Елизаветы Алексеевны. Этих фрейлин было тогда три: Плюскова, Валуева и княжна Волконская. У Волконской была премиленькая горничная Наташа. Случалось, встречаясь с нею в темных переходах коридора, и полюбезничать: она многих из нас знала, да и кто же не знал лицея, который мозолил глаза всем в саду? Однажды идем мы, растянувшись по этому коридору маленькими группами.
Пушкин, на беду, был один, слышит в темноте шорох платья, воображает, что непременно Наташа, бросается поцеловать ее самым невинным образом. Как нарочно, в эту минуту отворяется дверь из комнаты и освещает сцену: перед ним сама княжна Волконская.
Что делать ему? Бежать без оглядки; но этого мало, надобно поправить дело, а дело неладно! Он тотчас рассказал мне про это, присоединяясь к нам, стоявшим у оркестра. Я ему посоветовал открыться Энгельгардту и просить его защиты. Пушкин никак не соглашался довериться директору и хотел написать княжне извинительное письмо. Между тем она успела пожаловаться брату своему П.М. Волконскому, а Волконский — государю.
Государь на другой день приходит к Энгельгардту. «Что ж это будет? — говорит царь. — Твои воспитанники не только снимают через забор мои наливные яблоки, бьют сторожей, но теперь уже не дают проходу фрейлинам жены моей». Тут Энгельгардт рассказал подробности дела, стараясь всячески смягчить вину Пушкина, и присовокупил, что сделал уже ему строгий выговор и просит разрешения насчет письма. На это ходатайство Энгельгардта государь сказал: «Пусть пишет, уж так и быть, я беру на себя адвокатство за Пушкина; но скажи ему, чтоб это было в последний раз. Старая дева, быть может, в восторге от ошибки молодого человека, между нами говоря», — шепнул император, улыбаясь Энгельгардту. Пожал ему руку и пошел догонять императрицу, которую из окна увидел в саду».
Источник: Викентий Вересаев, «Пушкин в жизни. Спутники Пушкина»
Нелепый подкат № 2. Силой затащить ее в самолет, грозиться утопить и всю ночь читать неопубликованную книгу
Кто: Антуан де Сент-Экзюпери
За кем ухаживал: за будущей женой Консуэло Суинцин
«Встреча состоялась 4 сентября 1930 года в центре «Лос Амигос дель Арте». Он, предпочитавший обычно высоких блондинок, не сводил глаз с крошечной брюнетки, дочери этой вулканической земли. У нее была темная матовая кожа, освещенная двумя большими черными глазами, излучавшими интеллект. Он ее сразу же приметил. Это была Консуэло Суинцин, недавно овдовевшая жена гватемальского писателя и дипломата Энрике Гомеса Каррильо.
Чтобы ее завоевать, Сент-Экзюпери действовал в тот вечер словно под воздействием волшебного зелья. Когда она собиралась уходить и надела пальто, он потянул ее за рукав, чтобы удержать. И он приложил при этом столько силы, что она упала в кресло. Посмотрев вверх и желая заглянуть в глаза тому, кто удержал ее, она услышала: «Пойдемте со мной, я покажу вам звезды».
Антуан де Сент-Экзюпери и Консуэла Суинцин
Она все не могла встать, потому что рука этого человека удерживала ее в кресле. Ответ не заставил себя долго ждать, и он не предвещал ничего хорошего относительно дальнейших событий: «Я не люблю летать. Я не люблю вещи, которые движутся слишком быстро. Не уверена, что мне понравится смотреть сверху на чьи-то макушки. К тому же, мне пора уходить».
Дело казалось бесперспективным. Но мужчина настаивал, и было бы неправильно полагать, зная его, что он мог бы так легко сдаться. Звезды, которые он хотел ей показать, были вполне реальными. Он хотел взять ее, ровно как и писателя Бенжамена Кремье, который ее сопровождал, и пианиста-виртуоза Рикардо Виньеса, чтобы продемонстрировать им ночное небо Буэнос-Айреса. И его сила настойчивости наконец победила. И вот они поехали на аэродром. Консуэло села в кресло второго пилота, чтобы ничего не пропустить в этом представлении.
После серии акробатических трюков, жестковатых для начинающих, он попросил его поцеловать. Видя, что его подход не приносит результатов, он, как избалованный ребенок, занялся шантажом и угрозами их утопить. Будучи убеждена, что имеет дело с психом, она подчинилась. Самолет наконец выровнялся.
При спуске Рикардо Виньес пребывал в таком плохом состоянии, что отказался от своего представления, запланированного на следующий день. Консуэло была настолько слаба, что Сент-Экзюпери вынужден был нести ее к своей машине. Он решил привезти их в свою квартиру. А там он всю ночь усыплял Консуэло отрывками их своей книги, еще находившейся в стадии подготовки».
Источник: Тома Фрэсс, «9 жизней Антуана де Сент-Экзюпери»
Нелепый подкат № 3. Напиться за ее счет, рассказывать про бывшую и поехать на кладбище
Кто: Чарльз Буковски
За кем ухаживал: за журналисткой Лизой Уильямс
С этой девушкой писатель познакомился в 1960-х, и у них завязался непродолжительный роман после того, как Буковски расстался с предыдущей пассией — скульптором Линдой Кинг. Если верить автобиографическому роману «Женщины», в котором Лиза Уильямс выступает под именем Ди Ди Бронсон, то литератор позвонил ей в тот же день, как бывшая оставила его квартиру, и уже через несколько часов был в доме журналистки в Голливуде без гроша в кармане.
«Я уселся в обеденный уголок, пока Ди Ди откупоривала красное вино.
— Скучаешь?
— Господи, не то слово. Плакать хочется. У меня все кишки внутри изжеваны. Наверное, не выкарабкаюсь.
— Выкарабкаешься. Мы тебе поможем пережить Лидию. Мы тебя вытащим.
— Значит, ты знаешь, каково мне?
— Со многими из нас по нескольку раз так было.
— Начать с того, что этой суке никогда до меня не было дела.
— Было-было. И до сих пор есть.
Я решил, что лучше уж сидеть в большом доме у Ди Ди в Голливудских Холмах, чем торчать одному в собственной квартире и гундеть.
— Должно быть, я просто не очень умею с дамами, — сказал я.
— Ты с дамами достаточно умеешь, — сказала Ди Ди. — И ты отличный писатель.
— Уж лучше б я с дамами умел.
Чарльс Буковски и Лиза Уильямс
Ди Ди подкуривала. Я подождал, когда она закончит, затем перегнулся через стол и поцеловал ее.
— Мне от тебя хорошо. Лидия вечно нападала.
— Это вовсе не значит того, что ты думаешь.
— Но это может быть неприятно.
— Еще как.
— Не подыскала еще себе дружка?
— Пока нет. Знаешь, наверное, я всегда была в тебя влюблена.
— Что?
— Много лет. Знаешь, когда я раньше к тебе приезжала, сначала с Верни, потом с Джеком, я всегда тебя хотела. Но ты меня никогда не замечал. Ты вечно сосал свою банку пива или бывал чем-то одержим.
Ди Ди налила еще по бокалу. Хорошее вино. Мне она нравилась. Мы допили вино и отправились в постель...
Утром Ди Ди повезла меня на Сансет-стрип завтракать. Ее «мерседес» был черен и сиял на солнце. Мы ехали мимо рекламных щитов, ночных клубов, модных ресторанов. Я съежился на сиденье, кашлял и курил взатяжку. Я думал: что ж, бывало и хуже.
Мы заказали завтрак, и Ди Ди сказала:
— Нужно немного подождать, чтобы приготовили. Они тут всё готовят под заказ.
— Не трать слишком много, Ди Ди.
— Это все списывается на представительские.
Я допил коктейль, и Ди Ди заказала еще один. Я стал ощущать себя содержантом, и это было клево. Так легче развеять тоску. Нет ничего хуже, чем когда нищаешь и тебя бросает женщина. Пить нечего, работы нет, одни стены, сидишь, пялишься на них и думаешь.
Завтрак был хорош. Яйца с гарниром из разных фруктов... ананасы, персики, груши... молотые орехи, заправка. Хороший завтрак. Мы доели, и Ди Ди заказала мне еще выпить. Мысль о Лидии по-прежнему оставалась во мне, но Ди Ди была мила.
Мы вернулись к машине.
— Я знаю, куда тебя свозить, чтобы ты развеялся, — сказала Ди Ди. Я не ответил. За мною ухаживали, как за инвалидом»
...
«— Вот и приехали, — сказала она и направила машину в ворота голливудского кладбища.
— Мило, — ответил я, — очень мило. О смерти-то я и забыл»
Источник: Чарльз Буковски, «Женщины»
Принять ее за проститутку и выгнать из номера гостиницы
Кто: Джек Керуак
За кем ухаживал: за попутчицей Беа Франко
С Мексиканкой Беа Франко Керуак познакомился во время легендарного путешествия по США и Мексике в 1947 году. В романе «В дороге» эта девушка носит имя Терри. Примечательно, что, прожив до 92 лет, Беа никогда не слышала о писателе Керуаке и лишь в глубокой старости узнала о том, что стала прототипом одной из самых известных его героинь. По воспоминаниям Керуака, он познакомился с девушкой в ночном автобусе из Окленда в Лос-Анджелес. Под утро они сняли номер дешевой гостиницы, чтобы заняться любовью. Но что-то пошло не так.
«...И тут, сам не знаю почему, я вдруг потерял голову. Меня стала преследовать идиотская навязчивая идея: я решил, что Тереза, или Терри, — так ее звали — всего-навсего обыкновенная проституточка, которая работает в автобусах и вытягивает из парней денежки, договариваясь о таком свидании, как наше в Лос-Анджелесе, — сперва ведет своего молокососа завтракать в такое место, где уже ждет ее сутенер, а потом в какую-нибудь гостиницу, куда тот врывается с пистолетом или уж не знаю с чем. Во всем этом я ей так и не признался. Мы завтракали, а за нами наблюдал сутенер; я вообразил себе, что Терри с ним исподтишка переглядывается. Я устал и чувствовал себя чужим и потерянным в этом далеком гнусном месте. Кретинский страх лишил меня остатков разума и заставил поступить мелочно и недостойно.
— Ты знаешь этого парня? — спросил я»
Мексиканка Терри в исполнении Алиси Брага. «На дороге», 2012 год
Я завел разговор о друзьях, которых оставил на Востоке.
— Вот бы тебе познакомиться с одной великолепной девушкой, ее зовут Дори. В ней добрых шесть футов росту, и вдобавок она рыжая. Если приедешь в Нью-Йорк, она поможет тебе найти работу.
— Это что еще за шестифутовая рыжая? — с подозрением спросила она. — Зачем ты мне о ней рассказываешь?
Ее бесхитростная душа не могла постичь, почему я так взбудоражен. Я оставил эту тему. Уже в ванной она начала пьянеть.
— Пойдем в койку, — твердил я.
— Шестифутовая рыжая, говоришь? А я-то думала, ты милый студентик, увидела тебя в этом прелестном свитере и сказала себе: хм-м, ну не милашка ли он? Нет! Нет! И нет! Ты наверняка просто гнусный сутенер, как и все они!
— О чем это ты?!
— Нечего тут стоять и доказывать, что эта шестифутовая рыжая не мадам, мне ведь стоит услышать про мадам, как я ее тут же распознаю, а ты — ты просто сутенер, как и все, кто мне попадается, все вы сутенеры!
— Послушай, Терри, никакой я не сутенер. Могу поклясться на Библии. Да и почему это я должен быть сутенером? Меня интересуешь только ты.
— А я-то все время думала, что встретила милого мальчика. Я была так рада, я поздравила сама себя и сказала: вот наконец милый мальчик, а не сутенер.
— Терри, — молил я всей душой. — Пожалуйста, выслушай меня и пойми: я не сутенер.
Еще час назад я думал, что она проститутка. Как это было грустно! Наши мозги, с их неиссякаемым запасом безумия, попросту сдвинулись набекрень. О мерзкая жизнь, как я ныл и умолял! А потом вконец рехнулся и вообразил, что молю тупую мексиканскую девчонку, и так ей и сказал, после чего, сам не соображая, что делаю, я поднял с пола ее красные туфельки, швырнул их о дверь ванной и велел ей убираться:
— Давай сматывай удочки.
Терри вышла из ванной со слезами сожаления на глазах. Своим незамысловатым забавным умишком она дошла, что сутенеры не швыряют туфли женщины в дверь и не велят ей убираться. В исполненной благоговения сладкой тишине она сбросила с себя всю одежду, и ее маленькое тело скользнуло ко мне под простыни».