Меня не было в эфире казахстанских блог-площадок больше месяца. Сначала новогодние праздненства, потом личные проблемы, все как-то не до творчества было. Сейчас потихоньку разгребаю все, что навалилось, и вновь появилась возможность писать.
Сегодняшняя тема в какой-то степени продолжение одной из моих статей. Говорят, что та статья наделала много шума в казахстанском интернет-пространстве. Не берусь судить об этом, поскольку не могу в полной мере погрузиться в Казнет, живу за границей.
Меня потом часто спрашивали: «Зачем ты написала эту статью?» Я и сама задумалась тогда, в самом деле: зачем?
Говорят, что большое видится издалека. Так и есть. Я вот сейчас наблюдаю за тем, что происходит в Казахстане, и не то чтобы не понимаю всего ужаса происходящего, а вижу и другие, более серьезные угрозы. Не только экономическая безопасность важна. Единство нации – одна из главных, на мой взгляд, задач любого государства, а тем более такого зависимого от внешних угроз, как наше.
Я экономист и могла бы, наверное, написать статью о сырьевой зависимости казахстанской экономики, о том, какие реформы не были реализованы и почему. Но я очень четко осознаю, что экономика в нашей стране все же остается вторичной. Первична политика и именно о политике, направленной на объединение казахстанского общества, мне и хочется говорить и писать.
Меня можно ругать за то, что я, не будучи участницей всего, что творится сейчас на Родине, с такой легкостью «казню и милую». Друзья, я не казню и не милую, у меня нет морального права на это. Я просто переживаю, волнуюсь и очень боюсь раскола, распада и того, что Казахстан канет в Лету, будет разодран на части «братьями» и «друзьями».
Именно потому, что так нужного нам сейчас единства нет даже среди казахов, я и пишу на столь непопулярные темы.
Только в единстве сила любого народа. Это банальная истина, все знают об этом. Однако почему мы продолжаем извергать желчь в адрес друг друга? Почему большинство из нас так и не понимает всей угрозы, связанной с расколом среди нашего общества и почему мы до конца не осознаем всех рисков, которые нависли над нами?
Слабая экономика – это не самая главная наша беда. Даже в современной истории много примеров того, как общество, объединившись, справилось с последствиями войны и разрухи. Возьмите для примера Южную Корею, да и история Советского Союза яркое тому свидетельство. Однако этого единства в нашем обществе нет, а вернее будет сказать оно - бутафорно.
С высоких трибун любят говорить о многонациональности Казахстана, о том, что в нашей стране в мире и согласии проживает более 200 национальностей. Внутриполитическая стабильность и единство нации – один из «коньков», который любят оседлывать тогда, когда больше нечем похвастаться. Но есть ли оно на самом деле это единство? Мне кажется, что оно существует лишь на картинках, на фотографиях, с которых нам улыбаются девушки в украинских венках и юноши в черкесках.
И еще я вижу потенциальную угрозу в том, что мы, казахи, так легко распадаемся на различные сообщества и кланы, так любим дружить против кого-то. Когда я впервые услышала из уст западных казахов заявление: "Мы содержим весь Казахстан, потому что нефть - наша", не поверила своим ушам. Думала - шутка такая, в западном стиле, грубая и угловатая. Оказалось, нет, не шутка вовсе.
Мы очень странно устроены, не берусь судить почему, однако трудно не заметить, как легко мы находим причины для розни, и как сложно нас объединить...
Я родилась в 1971 году, мое детство и юность прошли под влиянием советской идеологии, я свято верила в единство и братство советского народа. Однако, как быстро оно разрушилось, вы не находите?
С другой стороны, я наблюдаю за реакцией неказахского населения нашей страны на события, происходящие в России, и обалдеваю от того, как многие из них откровенно желают воссоединения со «старшим братом». Им наплевать на нашу независимость, она нужна только нам - казахам.
А что же мы – казахи? Мы продолжаем «бодаться» между собой, продолжаем навешивать ярлыки друг на друга. Уверена, что эти проблемы до сих пор не преодолены неспроста, это, на мой взгляд, результат политики советского правительства, которому было выгодно, чтобы мы оставались недружными, разрозненными, чтобы пропасть между нами только росла.
Нам как кости, бросали привилегии, а мы их жадно хватали, вырывали друг у друга из глотки, проглатывали в алчном экстазе. Помните, как стыдно было не знать русский язык? А как почетно было жениться на украинке, русской, татарке? Помните, как первый и последний этажи многоэтажных домов назывались «казахскими». По-моему и сейчас их так называют.
Я недавно хотела пересмотреть фильм «Наш милый доктор», смотрела его как-то в юности. Знаете, с души заворотило от того, насколько комично и одновременно грустно выглядят казахи, «косящие» под русских, не смогла досмотреть даже до середины. В годы, когда был снят этот фильм, мы считали себя «советскими» людьми и на этом основании отвергали все свое, национальное.
Уже 25 лет как вроде бы нет совка. Что изменилось? Теперь казахи, которые не говорят по-казахски, стали манкуртами, над нами открыто смеются и всячески дают понять, что мы - ненастоящие. Я – одна из представителей того слоя казахстанского общества, которое принято называть шала-казахами.
Я коренная алматинка и именно нас чаще всего и называют шала-казахами. В нашем довольно молодом городе трудно хотя бы кого-то назвать по-настоящему коренным. По большому счету у большинства из нас "корни" лежат где-нибудь в Чимкенте или Кустанае. И мои предки в седьмом колене не были алматинцами. Мой дед со стороны отца – балхашский, бабушка тоже из тех мест. Мамина мама – джамбульская. Только мамин отец родился ближе всех к тогдашей Алма-Ате – в Бутаковке.
Прошлый мэр моего родного города сильно поднял репутацию алматинцев, причислив нас к счастливым обладателям вертолетов, проводящих выходные на гольф-полях и высокогорных горнолыжных курортах. Спасибо ему за это, конечно, но не все так радужно, как может показаться непосвященному человеку. Мы, алматинцы, не такие уж плохие люди, какими нас считают некоторые соотечественники.
Конечно, мы разные, как и все люди на Земле. Но сложившийся в моем сознании собирательный образ коренного алматинца, примерно такой. Мы – нормальные ребята, в меру наглые, в меру кичимся своим происхождением, в меру снобы, но в большинстве своем мы хорошо образованы, интеллигентны, воспитаны, не лишены вкуса, много читали и не только обязательную к прочтению литературу, знаем кто такие Кандинский, Робеспьер и Мария Склодовская-Кюри. Другой вопрос, что настоящего коренного алматинца отыскать в Алматы достаточно сложно, примерно как москвича в Москве.
В последние годы, особенно после переноса столицы, стан алматинцев пополнили те, кто перебрался в Астану после нескольких лет жизни в южной столице. Должна сказать, что когда я сама переехала в Астану, была, мягко говоря, удивлена тому, что астанчане так не любят алматинцев. «Все алматинцы наглые, снобы и хамы!» - так сказала мне одна из моих новых сослуживиц. «Да что мы вам плохого сделали?» - удивилась я. Со временем стало понятно, что репутацией хамов нас наградили именно те, кто, прожив в Алма-Ате некоторое время, перебрался в Астану и превратился в «алматинца», а по-астанински в «далматинца». Эти ребята, в самом деле, часто вели себя по-хамски и все время подчеркивали свою «алматинистость».
Лично я очень огорчилась этому «приобретению». Кому приятно, когда его не любят, а особенно незаслуженно. Если разобраться, чем мы заслужили эту нелюбовь? Я думаю, что она замешана на зависти. Нас не любят за то, что нам посчастливилось родиться в столице. Мы не жили в общагах, не ночевали на полу в квартирах дальних родственников, и просто по праву рождения получили столь вожделенную для многих алматинскую прописку.
И у нас есть один на всех недостаток - мы в большинстве своем плохо говорим на казахском языке. Эта тема – одна из самых болезненных лично для меня. Наше незнание родного языка и есть наше самое слабое место, по которому нас непременно бъют. Бъют больно, особенно сейчас.
Позавчера получила очередную порцию такой вот, на мой взгляд, псевдопатриотической, а по большому счету лингвистической взбучки в одном из писем в свой адрес. Снова это: «казакша билмейсын…» и снова это «шала-казак»…
Шала-казашкой впервые меня назвала переводчица Департамента занятости при Министерстве труда, в котором я работала. Это произошло в начале 90-х. Когда я услышала в свой адрес: «Сен шала казаксын! Все вы алматинцы – шала-казахи!» - очень обиделась. Интонация говорящей не оставляла шанса на то, что в этом обращении есть хотя бы малая толика хорошего ко мне отношения.
Я долго думала потом. Почему я такая и почему эта женщина так меня ненавидит? Мне было тогда 24 года и я не сделала ей ничего плохого. Это была какая-то совершенно неадекватная и немотивированная агрессия с ее стороны.
Много воды утекло с тех пор. И много раз после я слышала в свой адрес это неприятное обращение «шала-казак». Чаще всего именно под углом моего алматинского происхождения.
Опущу вопрос географии моего появления на свет. Остановлюсь на незнании казахского языка. По большому счету, лично мне уже все равно. Я не планирую делать карьеру, живу за границей и, казалось бы, какая разница, что думают обо мне другие. Однако именно в контексте разрозненности казахского общества я и поднимаю эту тему.
Я не собираюсь оправдывать свое незнание родного языка тем, что такой была политика моей страны. Разве кто-то не знает о об этом? Разве кому-то неизвестно, что вся казахстанская элита отправляла своих детей учиться в Москву? Разве кто-то не в курсе, что в столице Казахской ССР городе Алма-Ате было всего две казахские школы?
Тему влияния русской культуры на «малые» республики всегда старались и стараются обходить стороной, деликатничали и продолжают деликатничать. Политические бонзы всегда оправдывали насаждение русской культуры тем, что через знание русского языка открывается богатый мир русской и мировой культуры. Я ни в коем случае не оспариваю сей факт, вопрос лишь в том, почему обязательно ценой утраты собственной национальной идентичности? Почему нельзя было сохранить и свою собственную культуру? Свой язык? Потеря самоидентичности, а особенно национальной, это всегда бомба замедленного действия. Ее эффект, как круги на воде, распространяется на поколения.
Именно этот эффект, а именно, разрозненность общества еще и по принципу знания или не знания родного языка и есть то, отложенное на годы, негативное, я бы сказала пагубное влияние советской идеологии на казахское общество.
Я и все поколение моих ровестников, русскоязычных казахов, увы, уже не сможем овладеть казахским языком настолько хорошо, как нам хотелось бы, и грустнее всего, на мой взгляд, то, что мы всегда будем думать по-русски.
Говорят, что родной язык тот, на котором думаешь, значит, мой родной язык – русский. Виновата ли я в этом? Нет, не виновата. Да и нужно ли искать виноватых? И есть ли хоть какой-то смысл в том, что меня в очередной раз назовут шала-казашкой? И так уж ли это страшно, по большому счету, не знать казахского языка?
Можно долго спорить об этом и каждая из спорящих сторон будет в чем-то права, а в чем-то не права. Есть другой, гораздо более важный, по моему мнению, аспект этого впороса. Это – культура общества.
В 2006 году я вернулась в Алматы после 10 лет работы в Астане. У меня не было своей квартиры в родном городе и я стала искать квартиру в аренду. С детства я любила район «Зеленого базара». Я помню «Зелень» такой красивой, с фонтанчиками, из которых можно было пить воду. Помню улыбчивых торговцев сухофруктами, помню вкус вожделенных персиков и мороженое «Эскимо», которое мы покупали там, на «Зелени».
Именно эти детские воспоминания и заставили меня арендовать квартиру в районе «Зеленого Базара». Уже следующим утром я горько пожалела об этом. Окна арендованной квартиры выходили на улицу Пушкина, и меня в тот день разбудил трехэтажный мат, перемежавшийся шипящими согласными звуками: «Шшшшш…ннн!!!»
Оказалось, что на улице Пушкина теперь продают краденные сотовые телефоны, золото и Бог знает что еще. Территория вокруг дома была загаженной настолько, что под аркой невозможно было пройти, не зажав предварительно нос. Когда я сделала замечание молодому человеку, харкающемуся и сморкающемуся прямо на тротуар, он назвал меня такими словами, которые я даже повторить не берусь, добавив неизменное: «Шала-казак!»
Безусловно, нельзя делать выводов исходя из поведения одного человека, я и не делаю. Таких случаев, увы, было много и все они связаны с казахскоязычной частью нашего общества.
Помню, как ко мне в Алматы погостить приехали астанинские и московские друзья и мы отправились в горы. Ехали в автобусе и в районе Каменки на одной из остановок произошла какая-то поломка, потому мы достаточно долго ждали. Мы вышли на улицу, дело было летом, в автобусе душно, а на улице чудесная погода. На остановке «тусило» человек 10 мужчин и женщин. Мужчины громко «ржали», женщины лузгали семечки, плевали прямо на землю и тоже «ржали». Простите, по-другому назвать звуки, издаваемые той компанией, я не могу. Товарищи были хорошо подвыпившими и их тянуло на подвиги. Все они были казахами. Конечно, через несколько минут они стали провоцировать нашу компанию. Мы не поддались на провокации и молча вошли обратно в автобус. Вслед нам прозвучали традиционные шипящие согласные и традиционное же: «Шала казактар!»
Скажите мне кто-нибудь, когда и почему знание казахского языка при отсутствии элементарной культуры стало достоинством? Может быть, я что-то пропустила в этой жизни?
За годы государственной службы мне приходилось заниматься и отбором персонала и я всегда с грустью отмечала для себя разницу между теми казахами, кто говорит и теми, кто не говорит по-казахски. В силу моего служебного положения, я была ограждена от нападок нацпатов. У нас начальство уважают, что уж там. Однако я видела, как в адрес моих, не владеющих родным языком, коллег довольно агрессивно выссказывались казахскоязычные сотоварищи. И агрессирующим было неважно, сколько пользы Казахстану принес тот или иной человек, неважным было и то, что человек этот является большим патриотом, чем его казахскоговорящий обвинитель.
Наблюдаю за происходящим и все больше и больше убеждаюсь в том, что сегодня знание казахского языка стало основным мерилом патриотизма. Правильно ли это? Я считаю, что это неправильно.
Я несколько раз бралась за изучение казахского языка. Я работала на государственной службе и мне необходим был не просто разговорный казахский язык, но и официальный. Те, кто как и я, учил свой родной язык, уверена, поймут меня. Основная сложность его изучения заключается в том, что в нашей стрене по-прежнему не существует настоящей, качественной языковой среды. А вернее, существуют две среды, формирующиеся на базе двух языков – официального и разговорного.
Казахский язык официальной Астаны мне кажется каким-то искусственными, неким сленгом, на котором говорит «Хабар». И об него, простите, можно сломать язык. Нужно ли так бездумно переводить на казахский язык все подряд?
Когда смотрю по телевизору казахскоязычные новости, ловлю себя на том, что практически ничего не понимаю. Всегда думаю: «Интересно, кто придумывает эти слова?» Ощущение складывается такое, что делается все для того, чтобы мы никогда не овладели своим родным языком. Конечно, язык должен развиваться, но не такими темпами, правда?
И второй казахский язык – это, на мой взгляд, эсперанто, слепленный из самых грязных ругательств казахских аулов.
И два этих казахских языка существуют как два параллельных мира. Признаюсь вам, я не хочу учить ни тот ни другой. Третьего не дано. Так и останусь до смерти шала-казашкой. И должна вам сказать, что выбираю этот путь осознанно.
С моей стороны будет в корне неправильным заявлять, что среди казахскоговорящей части нашего общества нет людей интеллигентных и хорошо воспитанных. Безусловно, они есть. Это наша творческая элита, ученые, педагоги. Но их влияние на формирование культуры современного казахстанского общества слишком мало, чтобы справиться с горланящими на все лады рынками и автовокзалами.
Ужасающая картина открывается мне каждый раз, когда проезжаю через алматинские «барахолки». Такое случается, пусть и редко. Неизменный ор и мат, что звучит из уст одних «настоящих» казахов в адрес других заставляет меня сжиматься от страха.
С некоторых пор я не могу без содрогания ходить по алматинским улицам. Я человек, изуродованный вкусом, и для меня, девушки, которые выставляют напоказ не совсем красивые ноги, либо натягивают на них «лосины», а также девушки, которые при полном отсутствии навыка носят обувь на высоком каблуке – это жуткое что-то. Клянусь, испытываю физические муки, когда вижу на их ногтях остатки ярко красного лака, который они не потрудились снять. Но чаще всего все эти признаки «окультуривания» казахских аулов я вижу на одной девушке одновременно. В такие моменты мне хочется застрелиться.
Ведь это не просто неумение одеваться, это отсутствие культуры и, что хуже, некий вызов таким как я. Я как-то попыталась сделать замечание одной из представительниц нового поколения алматинок. «Зато мен казакша бiлемiн!» - бодро парировала она. «Ну да, зато сен казакша бiлесiн» - грустно констатировала я. Эта девушка в свои от силы восемнадцать не нашла ничего лучшего, чем посмеяться и назвать меня, конечно же, шала-казашкой. «Сыз апай, шала-казаксыз!» - это было ее мне резюме. И отвали, мол, тетенька, прошло твое время указывать нам! Мы теперь здесь хозяева!
Мне очень жалко Алма-Ату. Именно Алма-Ату. Этого города, по большому счету, уже не существует. Он остался лишь в памяти моих сверстников, людей более старшего поколения и в «Хранителе древностей». Я давно уже не могу читать Домбровского. Слезы наворачиваются и я откладываю книгу.
Я стараюсь как можно реже приезжать в этот заплеванный, обветшавший город, который был когда-то светлым городом яблок с журчащими арыками. Мне больно. Я не хочу этого видеть. Это произошло не само по себе. Мой город был отдан на растерзание «настоящим» казахам, плюющим сквозь зубы и писающим в подземных переходах. Людям, которые напившись, лезут в драку со своими друзьями. Людям, которые постоянно выставляют напоказ свое единственное достоинство – свое знание казахского языка, как человекообразные приматы, машущие своими членами перед претендующими на их самок соперниками.
Очень грустно осознавать то, что адекватно падению культуры казахского общества, растет высота забора, отделяющая нас от «настоящих» казахов. Печально, что растет и агрессия в наш адрес. Если раньше над нами просто посмеивались, теперь откровенно злорадствуют.
Году, наверное, в 2004 я оказалась на заседании комиссии по внедрению казахского языка. Тогда, на этом заседании, один из всем известных патриотов Казахстана выдвинул такое предложение: надо организовать языковую полицию и сажать в тюрьму казахов, которые не говорят на родном языке. А вместе с ними и неказахов, которые не знают языка страны, в которой живут.
Реакция участников заседания была бурной и присутствующие, как это и бывает, разделились на два лагеря: тех, кто «за», и тех, кто «против».
Лично для меня было странным одно – неужели такая мысль могла прийти в голову образованному человеку? Помню, вышла с того заседания слегка обалдевшей. К слову, верх одержали те, кто был «против» предложения о введении уголовного наказания за незнание казахского языка. Аргумент прозвучал в стиле старого мудрого еврея: «А вы сами, простите, в большинстве своем на каком языке говорите со своими внуками, например?»
Я знаю многих казахов, которые, как и я не говорят по-казахски. Нельзя сказать, что совсем, но их казахский язык трудно приравнять даже к разговорному. Однако это не мешает им приносить большую пользу своей Родине. Они пишут, читают и думают по-русски, а перед тем как выйти на трибуну где-нибудь в Парламенте или в Правительстве с докладами на казахском языке, подолгу репетируют, пытаясь правильно выговорить слова языка, который является для них одновременно чужим и родным. Они стараются, но над ними смеются. Кто-то ухмыляетя снисходительно, кто-то злобно брызжет слюной и кричит: «Вон отсюда, шала-казак, тебе нечего делать у этой высокой трибуны!»…
Здесь в Турции меня часто спрашивают: «Почему вы казахи говорите между собой на русском языке?» Хороший вопрос и я могла бы рассказать им о том, что 70 лет советской власти нам, жителям союзных республик, насаждали чужую культуру, но кому это интересно? Факт остается фактом – достаточно большая часть нашего общества не владеет родным языком. Это, конечно, очень плохо. Но, на мой взгляд, гораздо хуже то, что этот вопрос стал еще одним камнем преткновения, еще одной причиной, по которой мы делимся и не любим друг друга. А значит, становимся слабее.
Одна моя знакомая, норвежка, услышав, что нас всего 16 миллионов (это о Казахстане в целом) – прослезилась. Я уже как-то писала об этом. Она сказала следующее: «Это значит, что вас может скоро совсем не быть?» Ее слезы и вообще ее реакция были настолько искренними, что и я прониклась. И задумалась тогда: «А ведь, в самом деле, нас может запросто не стать». Вот так, были и нет.
Моя бабушка говорила: «Қазақ десең, өзiңе тиедi». Так чаще всего и происходит. Мы, казахи, очень удобный для манипулирования народ. Нас не надо истреблять. Мы сами истребим друг друга. Нам осталось разделиться еще по принципу у кого ноги ровнее, у кого глаза шире, у кого бешпармак вкуснее, у кого усы длиннее и у кого кумыс свежее. И все, конец нашей, так и не распустившейся казахской государственности.
Драматизирую? Отнюдь. И вы сами это прекрасно понимаете.
Так может быть не стоит торопиться, может быть не надо никого казнить, возможно, сейчас пришло время миловать? Вам так не кажется, друзья мои?