Об опыте газовой державы – Катара, где гастарбайтеры лишены всех прав, являясь практически крепостными.

Основу экономики Катара составляет добыча углеводородов. На них приходится 85% экспорта, 70% дохода бюджета. В Катаре очень маленькая численность населения – около 250 тысяч человек – а потому углеводороды сделали всех его граждан богачами. По размеру ВВП на душу населения Катар занимает первое место в мире – 94 тыс. долларов. Относительно неплохо обстоят дела с «индексом человеческого развития» – по этому показателю аравийское государство стабильно находится на 35-40-х местах (для сравнения: Россия – 55-70-е места).

Но 250 тыс. – это катарцы с местным гражданством, ещё на территории страны проживает 1-1,2 млн. гастарбайтеров. Как в классическом нефтегазовом государстве, коренное население предпочитает не работать, максимум – находиться на госслужбе или в инвестконторах. Почти всю работу (отнюдь не только грязную) тут выполняют гастарбайтеры. Для интеллектуальных и менеджерских должностей есть европейцы и американцы (до 100 тыс. человек), для торговли – иранцы или индусы, для всех остальных работ – бесправная рабсила из Юго-Восточной и Южной Азии (от пакистанцев до филиппинцев). 95% катарцев имеют в своей семье хотя бы одного гастарбайтера, 50% – 2-х и более.

Через пару лет число гастарбайтеров в Катаре вырастет ещё минимум на 200 тыс. человек – они нужны для строительства инфраструктуры и стадионов к предстоящему Чемпионату мира по футболу 2022 года.

При всех перечисленных плюсах – высоком уровне жизни и инфраструктурной обеспеченности, вэлфере и европейском менеджменте – Катар по типу управления остаётся средневековой мусульманской монархией. Абсолютная власть принадлежит эмиру (Хамад бин Халифа аль-Тани – он в 1995 году сверг своего отца, видимо, и его когда-либо кто-то свергнет из собственной семейки). Как и в России, эмир назначает протопарламент (Шура). В будущем монарх пообещал даже устроить «честные выборы» в Шуру из специально отобранных его семейством людей. Основой законодательства является шариат. Политические партии и профсоюзы запрещены. Покой монархии охраняет американская военная база. В общем, классический образец зажиточной, архаической полуколониальной тирании.

Такие же средневековые азиатские отношения царят и в трудовой сфере. Если на европейцев ещё распространяются основы почти светского законодательства (для них создан специальный орган «гражданского контроля», в т.ч. гражданский суд), то гастарбайтеры из стран Третьего мира находятся на положении бесправной скотины.

The New York Times рассказывает о буднях катарских крепостных, в роли которых оказались мигранты из слаборазвитых стран. Вот некая филиппинка Тереза Дантес. Она подписала контракт с агентством занятости на Филиппинах, чтобы приехать в Катар на работу в качестве горничной за 400 долларов в месяц, плюс проживание и питание. Но по приезду её работодатель сказал, что он будет платить ей только 250 долларов. Она согласилась и на эти деньги, поскольку ей надо кормить семью на Филиппинах. Спустя 8 месяцев Тереза попыталась уйти от катарца. Но не тут-то было. Хозяин рассмеялся ей в лицо и объявил, что без его согласия она не имеет права покинуть работу.

Таких рассказов можно приводить очень много. Суть одна – трудовые отношения катарских граждан и гастарбайтеров подчинены средневековой системе Кафала, которая фактически означает крепостную зависимость. Правозащитная организация Human Rights Watch называет эту систему проще – принудительный труд.

Кафала предполагает юридическую ответственность работодателей за гастарбайтеров, которых они взяли к себе. У работодателя есть обязанность помимо зарплаты обеспечивать работника рабочей визой и вообще брать на себя регулирование отношений с бюрократией, предоставлять кров и еду. Взамен гастарбайтер обязуется тот или иной срок не покидать своего хозяина (как правило, срок – 1-3 года). Всё время действия их уговора работник не только не может сменить работу, но и выехать из страны – его документы остаются у работодателя.

Ограничения прав гастарбайтеров есть и в других сферах – им запрещено арендовать жильё (и тем более покупать его), получать водительские права, открывать счёт в банке (без разрешения своего работодателя).

Нередко под действие Кафалы попадают и квалифицированные гастарбайтеры из Первого мира, если они ведут себя вызывающе. К примеру, американский управляющий сети ресторанов Насер Бейдун решил разорвать контракт с работодателем и вернуться на родину. Но ему пришлось провести в качестве «экономического заложника» 685 дней, пока его хозяин не смилостивился и не разрешил ему покинуть Катар.

Положение гастарбайтеров осложняется ещё и тем, что письменно Кафала заключается лишь с половиной работников, а с остальными – на основе устной договорённости. И именно в последней группе наиболее часты нарушения со стороны работодателей: самое распространённое – более низкая зарплата, чем было оговорено при заключении Кафалы. Около половины гастарбайтеров согласны работать за 400 долларов в месяц, но примерно в трети случаев на месте им платят только 250-300 долларов. Средняя продолжительность рабочей недели горничной в Катаре – 60 часов (в Саудовской Аравии 63,7 часа), строителей – 54 часа.

Но и эта система полурабовладения – полукрепостничества не останавливает мигрантов: они даже на этих кабальных условиях рады трудиться в Катаре. Это замечание к тому, что многие «аналитики» в России предрекают исход среднеазиатских мигрантов из России после введения для них визового режима. А ведь Россия видится среднеазиатским гражданам вторым Катаром. Другое дело, что в России права и обязанности гастарбайтеров вообще никак не прописаны. И если бы был введён даже аналог средневековой Кафалы, это уже значительно цивилизовало трудовые отношения, в которых одной из сторон выступают мигранты.