Как-то родители купили корову. Корова была мамина мечта, еще с тех пор, как только холод начала девяностых, корочкой льда в унитазе и инеем на стенах, заставил продать квартиру на втором этаже и купить дом с печкой. Тёплой или жаркой, но никак не ледяной.
«Корова – это хорошо, корова – это молоко, а иногда и мясо», - думал я по началу, пока не пришлось каждый день ходить её встречать с пастбища. Это ладно, если отдадут пастуху Жанибеку, тот пригоняет скот всего за четыре километра от дома, хуже, если Ерлану – до его «места встречи» надо переться через всю окраину, аж к речке, именуемой в народе «вонючка».
Потому я в то время очень дорожил своим велосипедом «Урал». Я был уже достаточно высоким и ездил «по-взрослому», а не под рамкой, как щеглы. Урал был грязно-зеленого цвета, с коричневой сидушкой, протертой местами до дыр и такого же цвета «бардачком», болтающимся сзади и позвякивающим ключами на кочках. Катафоты и наклейки я категорически не вешал, ну разве что один-два. А вот звонок, звонок у меня был обычный, простой, металлический. Дёрнешь за язычок, он динькнет один раз, дёрнешь посильнее – два, три. И я всегда завидовал мажорам на импортных «горных» великах, только из-за музыкально-эстетических особенностей их звонков.
В тот прекрасный, казалось бы, вечер, за пятнадцать минут до времени, в которое следовало выезжать к месту встречи коров, меня позвал к себе Васька, сосед через дорогу. Ныне уже покойный, а тогда еще для меня «дядя Вася».
- Дай велик, в магазин мотнусь, - он всегда обращался к пацанам по-свойски.
- Десять минут, не больше, мне корову встречать еще, - глянув на часы я понял, что если идти пешком, то выходить надо было немедля.
- Я мигом. Туда и обратно.
Васька, слегка трясущимися руками поправил кепку, сел на мой «Урал», сунул мятый целлофановый пакет в карман и укатил в сторону магазина.
Пять минут, десять, пятнадцать, двадцать.
- Да что же это такое, - я уже реально волновался.
Волновалась еще и жена Васьки, матерящаяся на его друга, меж тем тоже волнующегося и даже сын Васьки, отправившийся очень быстрым бегом встречать моё животное.
Через полчаса, на расстоянии квартала, из-за угла показался Васькин кум, поддерживающий под руку самого Ваську, с разбитым в хлам лицом, порванными штанами, кровоточащей раной на голове и разодранными руками, одной из которых он вжал в грудь бутылку водки, а другой тащил покорёженный велосипед. Мой, сука, велосипед.
Рама на вид была цела, но руль погнут и вывернут в обратную сторону. Переднее колесо напоминало больше саблю, вилка лопнула пополам. «Бардачок» болтался на одной лямке.
- это что? Это что? ЭТО ЧТО?!?? – переходя с шёпота на дикий ор, зациклено повторял я.
- Не ссы, братишка, всё починим, восстановим, - Васька пуще прежнего прижал правой рукой бутылку к груди, левой протягивая мне остатки велосипеда. На его разбитые, превратившиеся в лепёшки губы, со лба падали капельки пота, разбавляя тонкую струйку крови, сочащуюся с разбитой брови, вдоль опухшего носа.
Васькин кум, ведущий его под руку, периодически гоготал. Наверное, вспоминая события.
Васька разогнался по асфальтированному спуску, ведущему от магазина на «пожарке» и на приличной скорости, прижимая правой рукой к груди стеклянную посуду с заветной жидкостью, на миг отпустил левую, чтобы показать куму дулю, в ответ на его вопросительный кивок головой, щелчок по горлу и жест рукой в сторону бутылки.
В этот момент переднее колесо моего, тогда еще вполне сносного велосипеда, угодило в небольшую ямку. В маленькую, не самую серьезную ямку, удержать руль после которой не составило бы труда и одной рукой, но, увы – Васька руль не поймал. Велосипед кинуло влево, на «встречку», где проезжала вишнёвая девятка, водитель которой успел среагировать, по максимуму увернувшись от бешеного велогонщика, так, что удар пришелся только в крыло. Это благо удар был не лобовой, иначе бы и раму пополам сломало, а то и вовсе - заднее колесо бы пострадало.
Васькин сын привёл корову, а спустя полчаса и сам он нарисовался, со сварочным аппаратом в обнимку. Заварил порванную вилку, развернул обратно руль и подарил мне новое переднее колесо. Хотя это всё было бесполезно – у велосипеда лопнула рама. В районе сидушки, несильно, но опасно.
Старшие ребята в нашем неспокойном районе в тот же вечер пригласили меня с собой в парк, прогуляться, посмотреть на «центровских мажоров», подобрать себе велосипед.
- Мне надо «Урал», чтобы без палева, - объяснял я старшим.
- Да где мы тебе тут его найдем, - сплёвывая через передние зубы сказал Виталька, - давай вон тот, оранжевый, немецкий, отберём, «кузбасс лаком» покрасишь и сойдет.
- Да ну вас, - махнув рукой я пошёл к потенциальной жертве
Заманив обладателя «крутого велика» в кусты, я дважды ударив его в лицо, молча отвинтил себе звонок и шустро испарился с места преступления.
Эх, какой был звонок. Черный, красивый, с прорезиненным язычком. Когда за язычок дёргаешь, он так мелодично делает «тринь-тринь-тринь», вместо грубого, советского «динь».
Этот звонок я поставил на другой «Урал», купленный Васькой чуть позже, который, впоследствии, у меня украл кто-то из своих же. По крайней мере, я так думаю.