У мамы была «Волга». На ней она работала таксистом и на ней же участвовала в автогонках.
Мама — энергичная женщина. У нее было три брака и три ребенка. Я сейчас понимаю, что не каждый мужик справился бы с такой боевой женщиной. Мой папа не справился.
В юности я мечтал стать успешным человеком. В моем представлении успех выглядел так: квартира в две- три комнаты, дети, работа и домашний бар.
Я родился в Таганроге. Мама любила путешествовать: мы переехали сначала в Донецкую область, потом в Мариуполь, а потом вернулись в Таганрог. Раннее детство — это приморский город, Азовское море — самое мелкое в мире. Идешь по колено километр, красота, тарань, рыбалка.
В детстве мы гуляли рядом с ртутным заводом в Горловке, собирали ртуть в коробки. Прикольно было — жидкий металл, можно фокусы с ним показывать. Окажись я там сейчас мальчишкой — наверное, собирал бы гильзы.
Мой дед работал на железнодорожной станции, и я видел всю эту романтику, пропитанную креозотом. Во дворе у всех ребят были гитары — песни из Афганистана, тюремные, Цой тогда появился уже. Они играют, вокруг девчонки сидят. Гитара — это надежный способ привлечь внимание женского пола.
Первая гитара у меня появилась лет в 13. В Мариуполе, как и в любом советском городе, был магазин радиотоваров — «Электроника» или «Спутник», а в нем — музыкальный отдел. У меня были какие-то сбережения, мама добавила — и мы купили гитару Львовской фабрики музыкальных инструментов. Раньше мы называли такие «концертными».
Не было у нас ни The Beatles, ни Stones, ни «Металлики». Это же не Москва и не Санкт-Петербург. Это провинция, туда ничего не доходило. А если и доходило — то не до нас. Цой в лучшем случае. Заводские районы, все вокруг в водочных бутылках, использованных шприцах. Какие Beatles?
Бориса Гребенщикова мы не слушали. Он был слишком заумный. А мы подростки, нам хотелось открытости, честности, простоты, внятности. Поэтому «Алиса» и «Кино».
В Таганроге я окончил строительный колледж. Мне нравилось строить, это процесс созидания: ничего нет, а тут раз — и построил что-то. Окончил и поехал в Москву — собирался поступать в строительный университет. Заодно хотел стать известным музыкантом. Думал, у «Мумий Тролля» получилось, чем я хуже?
Я переехал в Москву в 23 года. С собой у меня была гитара, челночная сумка в клетку и 700 рублей. Этих денег мне хватило на 10 дней. Первое время я жил у двоюродной сестры на «Щукинской». И прекрасно понимал, что устроиться на стройку мне куда проще, чем стать востребованным певцом.
Я приехал в Москву и сразу позвонил Валере Полиенко, который в свое время сам уехал из Таганрога, он писал тексты для t.A.T.u. Я звоню ему: «Валера, привет! Помнишь меня? Я приехал в Москву». Он говорит: «Клево, давай встретимся через неделю». Меня это удивило. Как это через неделю? В Таганроге как было: встречаемся вечером, где обычно. Со временем я понял, что Москва — такой город, где люди годами пытаются встретиться. А встречаются за границей, случайно.
Валера познакомил меня с Сашей Войтинским, они вместе работали с t.A.T.u. Мы решили сделать проект, работали над ним полгода. Валера писал тексты, Саша — музыку. Все было хорошо: и текст, и музыка, и исполнение, а когда соединили вместе — получилось говно. Саша смотрит на меня: «Ну, что делать будем? Может, сам напишешь текст?»
За полтора дня я написал две песни — «Южную ночь» и «Для тебя». Прихожу и напеваю Саше: «Для тебя все это чудо». Он говорит: «Ох, ни фига себе!» Мы взялись их записывать — сидели вдвоем в каком-то подвале, по очереди играли на всех инструментах. Потом Саша решил снять клип на «Для тебя». Сняли. 2002-й год. YouTube нет, ничего нет — только MTV. Мы отнесли им кассету с клипом, и они взяли в ротацию.
Я обалдел, когда первый раз увидел себя по телевизору.
В какой-то момент Саша предложил: «Раз группа называется «Звери», почему бы тебе не быть Ромой Зверем?» Я говорю: «Саша, херня какая-то, ну какой я зверь?»
Когда пришла популярность, мне немного крышу сорвало. Мы играли по 28 концертов в месяц. Безумные попойки, разбитые гитары, крики «Я крутой!», «Я ох***! (великолепный. — Esquire)». Жена мне сказала: «Ром, ты слишком зарываешься. Хватит уже». Я начинал сходить с ума потихоньку, но женщина помогла.
Деньги меня никогда не волновали. Беспокоили другие вещи: как мы играем на концерте, когда выпустим новый альбом, когда снимем новый клип. Меня больше волновало творчество. Я не мог одновременно и деньги считать, и рулить процессом.
Году в 2004-м мы поехали на премию MTV в Рим, номинированные от «MTV Россия». Я парень из Таганрога, считай, вышел из подвала и приехал, а тут Black Eyed Pies, Гвен Стефани, я в туалете писал рядом с парнем из Duran Duran. Это был шок, конечно!
По большому счету играть я до сих пор не умею. Так, аккомпанирую себе. А чтобы бегать пальцами по грифу — это не мое.
Я всегда сомневаюсь в себе. Не могу позволить себе соглашаться на все подряд: «Да, я легко это сделаю!» Для меня самое страшное — сделать что-то плохо, чтобы потом мне припоминали: «Смотри, говно сделал!» Чтобы меня потом носом тыкали. Этого я боюсь больше всего.
Однажды мне в WhatsApp написал Кирилл Серебренников: «Привет, я Кирилл, у меня к тебе есть дело, давай встретимся?» Я приехал в «Гоголь-центр», он сказал, что собирается снимать кино. «Вижу тебя в роли Майка Науменко». Я рассмеялся: «Да ты чего, на фига я тебе нужен?» Но Кирилл уникальный человек, он обладает даром убеждения.
Я согласился при условии, что Кирилл будет мне помогать. Я ссал, это реально большая ответственность. Майк Науменко! Цой! Я должен Цою объяснять, как на гитаре играть — это же пиз****!
За несколько дней до начала съемок мы приехали в Питер и поселились в большой коммунальной квартире. Мы пили портвешок, водочку, ели консервы, курили «Беломор». Познакомились, узнали друг друга. К тому моменту как Кирилла арестовали, кино уже снималось само по себе.
Думаю, если бы Майк увидел наш фильм, он бы похлопал меня по плечу по‑дружески. А я бы ответил: «Я старался, братан!»
Я хотел бы, чтобы мои дети были счастливыми. А музыкантами они будут или строителями — мне совершенно не важно.
Некоторые из моих песен мне неловко переслушивать. Они не плохие, нет. Они слишком голые, слишком открытые.
Корпоративы приносят в разы больше денег, чем концерты и продажа пластинок.
Когда мы только начинали, нас позвали выступить на частной вечеринке в Серебряном бору. В коттедж. Картина такая: две комнаты, между ними дверь. В одной комнате за столом сидят двое мужчин и две девушки, в другой играем мы. Они сидят за столом, едят, слушают и смотрят на нас через дверной проем. Это было и смешно, и нелепо, и стремно, и грустно. Думаешь, как, б***, это вообще возможно? Почему я тут? Но заплатили нормально.
В моем плеере разная музыка — и Джек Уайт, и Высоцкий, и Sonic Youth. Джаз, фанк, Пугачева, Пьеха, The Beatles, The Velvets. Только рэп я не слушаю — не люблю, когда много слов. Я из Таганрога, а как говорил мой земляк, краткость — сестра таланта. Зачем столько слов, когда можно выразить ту же мысль двумя-тремя? Это гораздо круче, чем нести поток херни.
В старости я все-таки обустрою дома бар. И сразу брошу пить.