Таких, как он, в кино не было ни до, ни после. Он ушел рано, оставив нам свою недопетую песню...
«Безмолвный бунт» – эта фраза, придуманная Александром Солженицыным, очень подходит Василию Шукшину. И действительно, в его рассказах и фильмах есть что-то невысказанное, оставляющее долгое горьковатое послевкусие.
«Калина красная» – последний фильм Шукшина буквально взорвал страну. А написал он эту повесть в больнице, куда попал с обострившейся язвой желудка после тяжёлой сдачи Госкино кинофильма «Печки-лавочки» в 1972-м.
«Калина красная» вышла в 1974-м после более полугода хождений по кабинетам чиновников, требовавших бесконечных сокращений и изменений в киноленте. В частности, цензоры настаивали на том, чтобы сократить монолог матери (где Ефимья Быстрова рассказывала о своей жизни), убрать сцену, где «народ для разврата собрался», хор зэков на зоне… Фильм все же попал в прокат, а у Василия Макаровича вновь обострилась болезнь желудка. Он стыдился своей боли, но она была настолько нестерпимой, что, как вспоминают очевидцы, он буквально сжимался в комок и стонал.
Нрав у Шукшина был очень непростой. Впрочем, как и у любого поистине талантливого человека. В пылу он мог стать грубым, ввязаться в драку, высадить двери в порыве ревности… Одним словом, человек размашистый, который совершенно себя не берег. При своей, как о нем писали, «дикой, злой самобытности», Шукшин внутри оставался очень ранимым. Как сам признавался: «Я воинственно берегу свою нежность».
Во время съемок в фильме Сергея Бондарчука «Они сражались за Родину» Василий Шукшин скончался от инфаркта. Ему было 45 лет. Это случилось 2 октября 1974 года на борту теплохода, где проживала съемочная группа. К этому моменту актеру оставалось сняться в последнем эпизоде картины…
Цитаты Василия Шукшина
«Сейчас скажу красиво: хочешь быть мастером, макай свое перо в правду. Ничем другим больше не удивишь»
«Если у тебя получилось обмануть человека, это не значит, что он дурак, это значит, что тебе доверяли больше, чем ты этого заслуживаешь».
«Вот вы там хотите, чтобы все люди жили одинаково… Два полена и то сгорают неодинаково, а вы хотите, чтоб люди прожили одинаково!»
«Те, кому я так или иначе помогаю, даже не подозревают, как они-то помогают мне».
«Вот так живёшь — сорок пять лет уже — всё думаешь: ничего, когда-нибудь буду жить хорошо, легко. А время идёт… И так и подойдёшь к этой самой ямке, в которую надо ложиться, — а всю жизнь чего-то ждал. Спрашивается, чего надо было ждать, а не делать такие радости, какие можно делать? Вот же: есть деньги, лежат необыкновенные сапожки — возьми, сделай радость человеку! Может, и не будет такой возможности».
«Когда нам плохо, мы думаем: «А где-то кому-то – хорошо». Когда нам хорошо, мы редко думаем: «Где-то кому-то – плохо».
«Не старость сама по себе уважается, а прожитая жизнь. Если она была».
«К тупому лицу очень идет ученая фраза: «Полное отсутствие информации».
«Не поворачивайся к людям спиной — укусят».
«Человек, который дарит, хочет испытать радость. Нельзя ни в коем случае отнимать у него эту радость».
«Мы не мыслители, у нас зарплата не та!»
«Не нам унывать!» – хрюкнула свинья, укладываясь в лужу».
«В трех случаях особенно отчетливо понимаю, что напрасно трачу время:
1. Когда стою в очереди.
2. Когда читаю чью-нибудь бездарную рукопись.
3. Когда сижу на собрании».
«Да, стоим перед лицом опасности. Но только – в военном деле вооружаемся, в искусстве, в литературе — быстро разоружаемся».
«Да, литературы нет. Это ведь даже произнести страшно, а мы – живем!»
«Ни ума, ни правды, ни силы настоящей, ни одной живой идеи!.. Да при помощи чего же они правят нами? Остается одно объяснение — при помощи нашей собственной глупости. Вот по ней-то надо бить и бить нашему искусству».
«Нет, Бог, когда создавал женщину, что-то такое намудрил. Увлекся творец, увлекся. Как всякий художник, впрочем».
«Всю жизнь свою рассматриваю как бой в три раунда: молодость, зрелость, старость. Два из этих раундов надо выиграть. Один я уже проиграл».
«Нам бы про душу не забыть, нам бы чуть добрее быть, нам бы, с нашими скоростями, не забыть, что люди мы».