Военный кинематограф начала XXI века выглядел, как грудь ветерана, — некуда вешать орден. К этому времени самые масштабные конфликты прошлого столетия так или иначе уже нашли отражение в кино — и фильмы эти в своём большинстве стали непререкаемой классикой. У новичка в жанре оставалось два пути: либо ещё глубже загонять аудиторию в антивоенную депрессию, либо пробовать себя в экшене. Правда, во втором случае пришлось бы конкурировать со Спилбергом. Но если тебя зовут Ридли Скотт, тебе плевать.
Время удивительных историй
К концу 1992 года в Сомали открылся филиал ада. Гражданская война, которая продолжалась уже несколько лет, привела к распаду государства. Отсутствие централизованной власти, разрушенная инфраструктура и разразившаяся межклановая борьба стали причинами тяжелейшей гуманитарной катастрофе. Люди сотнями тысяч гибли от голода. В дело вступили миротворцы ООН — они должны были обеспечивать беспрепятственную доставку продовольствия нуждающимся. Но у местных полевых командиров на этот счёт были свои планы: провизия разграблялась, а сопровождающие попросту ничего не могли с этим поделать.
В итоге Совет Безопасности ООН разрешил принимать все необходимые меры, чтобы гуманитарная помощь начала доходить по адресу. Это означало, что теперь миротворческие войска могли применять силу. Первое время всё шло более-менее по плану, но в июне 93-го Мухаммед Фарах Айдид, один из сомалийских лидеров, недовольный вмешательством во внутренние дела страны, организовал ряд нападений на миротворцев. Погибли люди, и конфликт вспыхнул с новой силой. Тогда американцы, возглавлявшие контингент войск ООН, отправили в Сомали спецназ.
В голове скептика появляется мысль: для Ридли Скотта очень важно показать, что действия американских военных в Могадишо — вовсе не агрессия, а лишь адекватный ответ
В принципе, вы могли всё это и не читать, история и так достаточно известная. Но примерно с этого момента начинается действие фильма «Чёрный ястреб», в начале которого Ридли Скотт также берёт на себя труд разъяснить, что к чему. В голове скептика начинает обустраиваться мысль: для мистера Скотта очень важно показать, что дальнейшие действия американских военных — вовсе не агрессия, а лишь адекватный ответ. Мысль эта очень цепкая, и её подхватывают разного толка кинообозреватели; они развивают мысль дальше и спешат заявить о преодолении американцами вьетнамского синдрома. Что ж, давайте разбираться, правы они или нет.
(Внимание, спойлер: всё это чушь собачья).
Игра на чужом поле
На момент съёмок «Чёрного ястреба» Ридли Скотту было уже за 60 — не самый ранний возраст для режиссёра, который задумал картину в новом для себя жанре. В таких делах нужны железная выдержка и крепкое здоровье — потому что твой военный эпик непременно будут сравнивать с фильмами Спилберга. Спилберга, который моложе, но тем не менее успел препарировать войну, расфасовать её по банкам и продать разной аудитории согласно её предпочтениям.
Впрочем, вероятно, как раз зрелый возраст и позволил Скотту плюнуть на презрительные ухмылки поклонников «Спасти рядового Райана» — самого видного военного блокбастера своего времени. В конце концов, совершенно точно ничего не получается только у того, кто ничего не делает. Так что Ридли Скотт принялся за работу.
Самая большая проблема в военном кино начала XXI века — найти подходящую войну
Сперва нужно было найти подходящую войну. И это, конечно, проблема. Например, Вторая мировая предлагала неисчислимое множество эпизодов, годящихся для военного экшена, но тогда бы у зрителя ещё до просмотра сформировалось вполне конкретное отношение к участникам конфликта: «ось» плохая, союзники хорошие. Скотту так не интересно, большинство его работ хороши как раз неопределённостью персонажей. Да и сравнение со Спилбергом стало бы слишком навязчивым.
Вьетнам? Возможно, если бы не Чимино, Коппола, Стоун и Кубрик, чьи фильмы уже давно и обстоятельно описали вьетнамский ужас. К тому же трагический пафос — не метод Ридли Скотта. Он, по собственному признанию, хотел дать два с половиной часа войны тем, кто никогда на ней не был и, в общем, не собирался быть в дальнейшем. И сделать это так, чтобы зритель захотел досмотреть до конца. Та ещё задача, если речь о военном кино, — но он с ней справился.
Идеальный выбор
В качестве исторической основы Скотт выбрал сражение в Могадишо в октябре 1993 года в ходе войны в Сомали (точнее, книгу Марка Боудена о нём). Стратегически идеальный выбор: это локальный конфликт, который не успел затянуться: после того, как американцы потеряли почти двадцать человек убитыми, власти США решили вывести войска их этой африканской страны. Получается, что второго Вьетнама не случилось — и+ если бы даже фильм сыграл только на этой теме, он уже вышел бы достаточно свежим после антивоенного депресняка 70-х — 80-х годов. С другой стороны, два десятка погибших — это два десятка трагедий, каждую из которых можно вывести в центр повествования. А на фоне — геноцид. Такое сочетание всегда работает, если постановщик достаточно толковый (и Ридли Скотт именно такой).
А ещё в Могадишо американцы лишились двух вертолётов UH-60 — тех самых «чёрных ястребов», которые дали название фильму. Красиво падающий вертолёт — прямо-таки хрестоматийный эпизод для боевика, что скажете? Короче, возможностей для идеального военного фильма масса — нужно только выбрать.
Сражение в Могадишо — идеальный выбор для военного экшена: это локальный конфликт, который не успел затянуться
Скотт взял всё. Рассказал о геноциде, задел солдатский быт, а основную часть времени уделил неудачной военной операции, описав её во всех подробностях. Личные трагедии вплелись в сюжет маленькими чёрными бисеринками — заметными, но не отвлекающими внимание зрителя настолько, чтобы он счёл их основной темой.
«Чёрный ястреб» — фильм-репортаж. Режиссёр невозмутимо фиксирует события, не пытаясь дать им оценку. Это не тот кровавый фарш, которым открывается «Спасти рядового Райана», — Скотт намеренно лишает своё полотно кошмарной поэтики. Вот солдат, он выполняет свою задачу; вот его убили — на его место становится следующий. Крови ровно столько, сколько нужно, чтобы понять, что она есть. На весь фильм — лишь одна сцена, которая может шокировать своей натуралистичностью — и этот приём оправдан контекстом.
Наконец, самое удивительное здесь — работа оператора Славомира Идзяка. У него своё мнение насчет репортажной съёмки — и в «Чёрном ястребе» камера ведёт себя так, словно работает на светском рауте, а не на передовой. Никаких трясущихся планов, если в кадр не попал взрыв — Идзяк по-хорошему старомоден, так что фильм не напоминает эпилептический припадок.
Мастер-класс по кастингу
Почти бесстрастное изложение, уравновешенная камера и сдержанные цвета — всё вместе сообщает картине Ридли Скотта своеобразный и очень узнаваемый стиль. Но кого бы это могло удивить? Со стилем и техническим исполнением у этого режиссёра всегда был полный порядок. А что люди?
Сегодня актёрский состав «Чёрного ястреба» выглядит командой мечты, но в то время статус суперзвезды был только у одного человека — Юэна МакГрегора
Сегодня актёрский состав «Чёрного ястреба» выглядит настоящей командой мечты — хотя в 2001-м многие из этих парней были не так знамениты. Например, для Тома Харди роль специалиста Твомбли стала дебютом в большом кино. Относительно неизвестным для широкого зрителя был и Эрик Бана (сержант первого класса Хут) — до «Халка» и «Трои» оставалось ещё несколько лет. Зато звезда Орландо Блума к тому времени уже взошла — буквально за несколько дней до премьеры «Ястреба» мир уже познакомился с эльфом Леголасом.
Возглавили этот молодняк очень популярные в те времена Джош Хартнетт, Том Сайзмор, Уильям Фихтнер, Юэн Бремнер и Джейсон Айзекс. К 2001 году все они уже успели поработать в военных блокбастерах, так что вряд ли у режиссёра возникли с ними проблемы. А вот статус суперзвезды был на тот момент только у одного человека — Юэна МакГрегора. Ему в итоге и достался единственный не слишком приятный персонаж — специалист Джон Граймс.
Но зачем Скотт набрал себе такой мощный ансамбль? Кажется, в «Чёрном ястребе» нет ни одного эпизода, который требовал бы какой-то запредельной актёрской игры — хотя, разумеется, при необходимости её мог продемонстрировать каждый из списка выше.
Бесстрастному репортажу, «Чёрному ястребу» нет дела до сиюминутной зрительской рефлексии
Всё дело в манере повествования, а также в перфекционизме Ридли Скотта. Бесстрастному репортажу, «Чёрному ястребу» нет дела до сиюминутной зрительской рефлексии. В таких обстоятельствах от актёров требуется сдержанность, и дать её со стопроцентной гарантией могут только лучшие. Идеальная иллюстрация — поведение героя Тома Сайзмора во время обстрела: он напряжённо, но не повышая голоса, докладывает по рации, что почти весь личный состав конвоя ранен или уничтожен.
Вот она, настоящая причина, по которой Скотт набрал себе в ленту тех, кто уже имел дело с военными боевиками. А для верности сопроводил свой звёздный ансамбль реальными участниками того самого боя в Могадишо — и это, конечно, вишенка на торте.
Война навсегда
«Чёрный ястреб» не берётся судить, нужна американцам эта война или нет. «Чёрному ястребу» плевать. В его мироустройстве всё просто: если ты солдат, ты воюешь, вот и всё. Некоторые персонажи (те, кто помоложе) рано или поздно задаются вопросом: что мы здесь делаем? В тысячах миль от дома, где всегда мир и процветание, — зачем нам это всё?
Сержант Хут прав: как только вылетает первая пуля, политика и всё это дерьмо тут же летит к черту
Ладно, соглашается Ридли Скотт. Даю, говорит, вам время выговориться. Ровно 20 секунд — как раз до следующей атаки. Время пошло. Скотт знает, что все эти размышления в пользу бедных. Сержант первого класса Хут абсолютно прав: как только вылетает первая пуля, политика и всё это дерьмо тут же летит к черту. Воюешь, потому что можешь. Не можешь воевать — умираешь. А раз уж в нормальном мире эта формула не работает, то и места в нём тебе нет. Война — это навсегда.