Отношение общества к скуке отнюдь не одобрительное. Скучающий, бездействующий человек автоматически приравнивается к лентяю, в результате мы вынуждены подавлять эмоцию, имеющую очень важное значение для развития мозга. В книге «Разреши себе скучать»журналист Мануш Замороди доказывает, что скука активирует особый режим, во время которого мозг по-новому осмысливает мир. Книга выходит в издательстве МИФ.
«У каждого чувства есть цель с эволюционной точки зрения, — уверена доктор Сэнди Манн, психолог и автор книги The Upside of Downtime: Why Boredom Is Good. — Я хотела выяснить, зачем нам нужна такая эмоция, как скука: ведь она кажется деструктивной и бессмысленной». Так Манн открыла для себя неисчерпаемую тему.
В девяностые годы, изучая эмоции человека на рабочем месте, она обнаружила, что вторым наиболее часто подавляемым переживанием после злости является — вы правильно угадали! — скука. «Про нее чего только не пишут, — посетовала она. — И винят ее почти во всех бедах». Погрузившись в изучение скуки, Манн нашла этот феномен «чрезвычайно интересным». И уж конечно, не лишенным смысла. Доктор Вижнанд ван Тилбург из Саутгемптонского университета так объясняет важную эволюционную функцию этого тревожного, неприятного ощущения: «Скука заставляет людей заниматься делами, которые они находят более значимыми, чем те, что под рукой». «Представьте себе мир, в котором нам не пришлось бы скучать, — предлагает Манн. — Нас бы постоянно радовало что угодно: капли дождя, кукурузные хлопья за завтраком».
Разобравшись с эволюционным смыслом этого состояния, Манн заинтересовалась его возможными преимуществами, помимо вклада в выживание человечества. «Я инстинктивно почувствовала, — признается она, — что каждому из нас надо немного поизнывать в этой жизни». Манн поставила эксперимент, во время которого группе участников дали самую унылую задачу — вручную переписывать номера из телефонной книги. (Если вы никогда не видели эти увесистые бумажные «кирпичи», погуглите). После ее выполнения испытуемых попросили придумать как можно больше способов использования двух бумажных стаканчиков. Участники выдали несколько слегка избитых идей про цветочные горшки и формочки для песочницы.
В следующем эксперименте Манн повысила «градус скуки» на предварительном этапе. Вместо двадцатиминутного переписывания номеров из телефонной книги испытуемым пришлось зачитывать эти номера вслух. Хотя некоторые делали это с удовольствием (и такое бывает!), после чего их освободили от участия в эксперименте, подавляющее большинство участников посчитали чтение телефонной книги невыносимо скучным занятием. В результате, как и предполагала Манн, испытуемые выдали более оригинальные идеи по применению бумажных стаканчиков: серьги, телефоны, самые разные музыкальные инструменты и даже лифчик в стиле Мадонны. Эта группа мыслила шире, выйдя за пределы использования стаканчиков в качестве контейнеров.
Этими экспериментами Манн подтвердила свою точку зрения: скучающие люди мыслят более творчески, чем занятые делом.
Но что именно происходит во время скуки, как она запускает наше воображение?
Когда мы делаем что-то осознанно — даже переписываем номера из телефонной книги, — активируется сеть исполнительного контроля внимания: включаются участки мозга, концентрирующие и подавляющие внимание. Вот как сформулировал это нейробиолог Маркус Райхл: «Сеть внимания позволяет нам напрямую контактировать с окружающим миром, здесь и сейчас». И наоборот, когда наш ум блуждает, активируется другая часть мозга, так называемая сеть пассивного режима работы (или нейронная сеть покоя), открытие которой принадлежит Райхлу.
«С научной точки зрения грезы наяву — интересное явление, поскольку оно обращено к способности человека генерировать мысли в чистом виде, в отличие от мыслей, приходящих в виде реакции на события внешнего мира», — говорит Джонатан Смолвуд, изучающий блуждание ума на протяжении двух десятков лет, с самого начала своей карьеры нейробиолога.
Ключевая роль фантазирования открылась Смолвуду со всей очевидностью, как только он приступил к изучению этого явления. Уход в свои мысли настолько важен для человека как биологического вида, что «может стать ответом на вопрос, что отличает нас, людей, от остальных животных». Фантазии участвуют в обретении широкого спектра навыков, от творческой деятельности до предсказаний будущего. Многое в этой области предстоит открыть, но уже сегодня можно со всей определенностью сказать, что пассивный режим не означает бездействия мозга.
Смолвуд использует функциональную магнитно-резонансную томографию (фМРТ) для изучения нейронных изменений, происходящих в тот момент, когда подопытный лежит в МРТ-сканере и рассматривает неподвижное изображение. Оказывается, в пассивном режиме работы мозг расходует те же 95% энергии, что и при активном, сосредоточенном размышлении. Пока участники эксперимента Смолвуда лежали в сканерах, их «умственные моторы» продолжали «демонстрировать очень организованную самопроизвольную деятельность». «На самом деле мы толком не знаем, почему так происходит, — признается Смолвуд. — В состоянии безделья ход мыслей не останавливается. Вы продолжаете генерировать идеи, даже если вам нечего с ними делать».
Смолвуд и его команда, в частности, предпринимают попытки соединить оба состояния: безусловного самостоятельного мышления и организованной самопроизвольной активности мозга, поскольку считают их двумя сторонами одной и той же медали. Области мозга, образующие нейронную сеть покоя: срединная височная доля, срединная префронтальная кора и кора задней части поясной извилины — выключаются, когда мы беремся за выполнение задач, требующих внимания. Но они весьма активно участвуют в работе автобиографической памяти (нашего личного архива жизненного опыта), теории разума (способности представлять себе, что думают и чувствуют другие) и — подумать только! — в создании четкого представления о самом себе.