Девятого апреля 2010-го года на Центральном стадионе Павлодара во время предматчевой разминки скончался нападающий павлодарского «Иртыша» Даниэл Жезус. Бразильский легионер в составе павлодарской команды провел всего 33 минуты…
Павлодар. 9 апреля 2010-го года, стадион «Центральный».
Тяжелые, набухшие от влаги тучи чернели над всем городом. Даниэлу было даже страшно подумать, что сейчас они снова начнут сыпать этим ужасным мокрым снегом. От такой мысли обладатель весьма непривычной, для этих мест, внешности высокий парень в футбольной форме зябко передернулся. Он стоял около двери, ведшей в подтребунное помещение, где размещалась раздевалка команды. Широкие ноздри, кои были присущи людям его расы, болели от ледяных потоков воздуха, которые ему приходилось вдыхать. Это этого дышать было трудно. Даниэл с тоской взглянул на мокрый, местами плешивый газон. В последний раз на таких он гонял мяч лет эдак пятнадцать назад – с такими же, как и он оборванцами, жившими в его фавеле. Мысли стремительно унесли бразильца в его малую родину – Сан-Паулу. В те времена, когда он не мог позволить себе даже сходить с девушкой в ближайший Мак-Дональдс или в кино, потому что на это не было денег. Большая часть его сверстников уже понимала, что вариантов их дальнейшего существования как взрослых индивидов, было немного. Наиболее вероятными были два: первый: побрататься с уличной шпаной и пополнить ряды одной из многочисленных банд города. Даниэлу больше нравился второй – попасть на глаза какому-нибудь футбольному агенту, ищущему новую кровь. Футбол для парня с весьма звучной фамилией – Жезус – был смыслом жизни. Впрочем, как и для многих других мальчишек бывшей потругальской колонии. В те годы Жезус, засыпая, долго смотрел на плакат великого Пеле, вырезанный им из журнала, и молился ему, словно тот был для него богом: «Прошу подари мне хотя бы часть твоей славы».
«Однако пора возвращаться в раздевалку, скоро придет тренер, - подумал Даниэл. – Только нужно выпить чего-нибудь горячего».
Проходя по коридору к раздевалке, бразилец заметил офисный столик, на котором стоял чайник и несколько кружек. Когда он выходил на улицу, ни того, ни другого здесь не было. Мимо шла уборщица – смешная женщина. Как увидит смуглого чернокожего парня с вечной улыбкой и плотно скрученными волосами, так сразу такой странной улыбкой озаряется. Так обычно улыбаются люди, которые хотят извиниться или, по крайней мере, загладить вину.
«И все-таки люди здесь совсем другие, - в очередной раз убеждал сам себя Жезус. – Наверное, это из-за климата».
Как обращаются к местным женщинам, Даниэл не знал. Да и с русским у него еще были большие проблемы. Решил просто осторожно коснуться уборщицы, но так, чтобы это не выглядело слишком вульгарно.
- Ау, айналайын, не? Айта бер. – спросила аборигенка, когда поняла, что парню что-то от нее нужно.
«Ну, это все равно, что мне бы по-китайски сказали «Я из Ку-Кулус Клана» - понять невозможно», - мысленно ответил Даниэл, и решил перейти к, пока что самому эффективному способу общения – невербальному – или, проще говоря, языку жестов.
Как смог он постарался изобразить, смотревшей на него с нескрываемым любопытством, уборщице кружку с горячим чаем, который он хочет попить. Та, слава Деве Марии, все поняла. Она вернулась к столику, взяла одну из кружек, закинула туда одноразовый чайный пакетик, но кипятком заливать не стала. Показала рукой на одноразовые, запечатанные упаковки со сливками и вопросительно посмотрела. Что ж, можно и со сливками. Жезус кивнул, а через секунду уже держал в руках кружку горячего чая.
«Пожалуй, успею допить», - успокоил себя Даниэл и поблагодарил старушку по-португальски. Так сказать в отместку:
- Obrigado.
Та довольно кивнула, натянула все ту же виноватую улыбку, и пошла по своим делам.
Катира Саудабаева, или, как ее больше привыкли называть коллеги – тетя Катя, на центральном стадионе Павлодара уже давно была возведена в ранг неприкасаемых. Слишком уж много лет из своей трудовой жизни она потратила, подметая и убирая спортивные помещения. Уволить было, во-первых, жалко, во-вторых – не за что. Работала она, не то, чтобы ударно, но как все. За годы, проведенные на главной спортивной арене провинциального северного города, она повидала разных людей. По большей части – спортсменов. Были здесь и чернявые балканцы, и еще более чернявые горцы, и белокурые прибалты. Этот паренек сразу обратил на себя ее внимание. Не из-за цвета кожи. Тете Кате уже доводилось видеть в Павлодаре чернокожих. Дело было в другом: от него так и веяло теплом его родины. Высокий – почти на две головы выше ее сына - смуглолицый паренек был улыбчив со всеми. Катира искренне, по-матерински, жалела его – ведь от хорошей жизни семью не покидают. А тут еще и попал в город, где лето длиться, максимум два месяца в году. Жаль мальчишку. Хороший он, только вот лицо какое-то несуразное – как у лошади.
В том, что «мальчишка» все-таки хороший, или, во всяком случае, воспитанный, тетя Катя убедилась всего полчаса назад. Она, по привычке, шла складывать инвентарь в свою кладовку. Навстречу шел ее бразильский любимчик, который, кстати, не владел ни одним языком, которыми за свои годы успела освоить. Ни русского, ни, тем более, казахского он не знал. Они уже разошлись, как футболист догнал ее и легонько тронул за плечо. Затем поднес кулак к приоткрытым в привычной улыбке губам.
«Ну, все ясно, - Катира поняла, что паренек просит разрешения налить себе горячего чая, а сам сделать это не решается. – Вот ведь скромный какой».
Пока она приводила в порядок свое рабочее помещение – дверь в кладовую осталась открытой – на пороге снова появился он, с пустой кружкой в руке. Футболист провел пальцем по внутренней поверхности посуды, давая понять, что она чистая.
«Ну надо же! – еще больше восхитилась стареющая женщина. – Он еще и посуду за собой моет. Да еще и сам принес. Не то, что другие – побросают кому где вздумается, а мне ищи их по всему стадиону».
Когда торжественное вручение кружки состоялось, негр снова произнес что-то на своем тарабарском наречии, блеснул жемчужными зубами и убежал.
«Стало быть, «рахмет» по-ихнему» - предположила тетя Катя.
Областной акимат, кабинет заместителя акима области Скляра Р.В. За день до этого
- Ну как Таке, настрой боевой? – попытался подбодрить главного тренера президент клуба.
- А как же! – Талгат Маруанович поддержал старания шефа. – Не, сомневайтесь, Роман Васильевич, в этом году обязательно чемпионами станем.
- Дай бог, Талгат, дай бог. Что с составом? Ничего не поменялось?
- Изменений нет.
- С бразильцем что решил?
- Он выйдет.
- Ты уверен? Он уже отошел от травмы?
- Отошел, Роман Васильевич. Рвется в бой. Обещал гол забить.
- Ну, смотри, тебе решать. Конечно, я его понимаю, первый раз будет перед местными фанатами. А может из него еще выйдет второй Мендес? Как думаешь?
Тренер пожал плечами. Он и сам не знал ответа на этот вопрос. Отдав футболу большую часть своей жизни Талгат Байсуфинов понимал: этот игрок, если и станет кем-то, то только благодаря своему трудолюбию. Талантливым его назвать было трудно. Зато упорства - хоть отбавляй. Все сомнения в профпригодности Даниэла Жезуса у Байсуфинова отпали еще во время сборов в Турции. Тогда, не имеющий возможности общаться с членами своей новой команды бразилец умудрился забить два мяча в двух матчах. К тому же освоился в новом коллективе он довольно легко.
Байсуфинову порой было смешно видеть как его подопечные, знающие английский максимум на три с плюсом, пытаются заговорить со своим новым форвардом, также мало говорящем на языке Шекспира. Тот по большей части понимающе кивал головой, но при этом так улыбался, будто разговор с малознакомым человеком для него – высшее проявление счастья.
«Обязательно нужно дать парню шанс» – твердо уверился в своем решении тренер и поспешил удалиться. Отнимать слишком много времени у президента клуба и, по совместительству заместителя акима области, было не разрешено даже ему.
Павлодар. 9 апреля, стадион Центральный». 4 600 зрителей
В то время, когда вся команда уже была готова выйти на поле, Жезусу было совсем не весело. Ему казалось, что суровые мрачные облака сейчас обрушаться на него и накроют своим холодом. Даниэл старался отгонять от себя мрачные мысли и настроиться на игру. Ступив не газон, он, по привычке, оторвал щепотку травы и перекрестился. Сразу же попросил мяч у одного из своих партнеров и попробовал пристреляться к воротам. Бутса глухо щелкнула по снаряду, удар получился не самым плохим. Но как только пятнистый задел сетку ворот, у Жезуса вдруг сильно кольнуло сердце. Боль была настолько внезапной и сильной, что чернокожий футболист согнулся, прижав руку к левой стороне груди. Подобного состояния Даниэлу в свои 28 лет испытывать еще не доводилось. На миг он потерял сознание, когда вновь пришел в себя, напарники по команде уже волокли его в сторону тренерского штаба. Краем глаза бразилец заметил, что туда же бежит бригада врачей со своими чемоданчиками. Внезапно куда-то пропали все силы. Он чувствовал тряпкой, которой сметают грязь с пола. Вскоре его толстые губы стали жадно хватать пропитанный сыростью холодный воздух. От этого становилось еще хуже. И вдруг охватившая его паника пропала сама собой. Появилось чувство, будто все это происходит вовсе не с ним. Он лишь – наблюдатель.
Перед угасающими глазами вновь поплыли радужные картинки его беззаботного детства. Вот он стоит перед матерью и виновато тупит взор за то, что во время футбола порвал почти новые кроссовки. Вот он впервые стоит на пороге школы знаменитого «Сантоса», откуда так просто попасть в какой-нибудь европейский клуб. Вот он рядом с измученной после родов жены и держит на руках своего первенца. Последним кадром, из его воспоминаний стала встреча с добродушной уборщицей, подносящей ему кружку дымящегося чая. Заразительный огонь в глазах добродушного бразильца угасал, а врачи все еще суетились над ним, пытаясь привести к жизни. Обещанного гола Даниэл Роберт де Жезус на домашней арене его новой команды не забил, а майка с цифрой 22 в тот день так и не пропиталась запахом блистательного дебюта.
По сообщению пресс-службы футбольного клуба «Иртыш», 11 апреля 2010 года от специалистов Павлодарского центра судебной медицины получено официальное заключение по факту гибели бразильского легионера клуба Даниэла Роберта де Жезуса. Причиной смерти послужили острая коронарная недостаточность, ишемическая болезнь сердца. Ранее говорилось, что возможно Жезус страдал аллергией на холод.
(Из сообщений газет)