По городу грустно ходили последние весенние деньки.
Весна ли сдаёт свои позиции или же лето красное вступает в свои права, весь этот природный процесс, для многих из нас всегда проходит каким-то непримечательным, и не особенно важным событием.
Совсем другая картина предстаёт перед нами, когда чёрно-белый зимний негатив, постепенно переходит в цветную карусель, то бишь весна,приходит на смену зимы.
Словно художник, которому наскучило писатьпростым карандашом, берёт вдруг в руки кисть, и яркими красками полевых цветов начинает менять унылую картину бытия на сказочную фантасмагорию.
Зимушка-зима, своими излияниями, выставляя напоказ всей окружающей природе всю фактурусвоей подневольности, вынуждена покориться воле небесной.
Зиме впору подходит и по форме, и по сути,выражение о сдаче своих суровых позиций, столь поднадоевшего людям, её вроде бы - долгого правления.
Между весной и летом же, не видно той грани перехода, в виде зимней трагедии ревущего половодья и драмы плакучих сосулек.
Здесь лениво и незаметно происходит плавный переход, до которого нет никакого дела замкнутому в своих кругах городскому жителю, вечно находящегося в спешке суеты, нескончаемых дел житейских.
Только листок календаря, оставшийся где-то в детстве, напоминал нам, когда то, что вместе с последним майским днём на целых три месяца приходит не только долгожданная пора летних каникул, но и время зноя и пыли. Но нет сегодня того листка, как и детства нашего.
Стало уже заметно припекать и люди,ожидающие прибытие своего автобуса, по маршрутам их интересов, стали заполнять навес на остановке.
Я присел на краешек, довольно длинного сооружения, плотно закрепленного за основания из железа, словно растущие из-под земли своими закрашенными железными стволами; ничем не напоминающий старые добрые скамейки.
Рядом присела пожилая женщина, а между нами; прелестное созданьица, примерно лет пяти,в пластиковом блестящем шлеме, похожую на те головные уборы, которые носят велосипедисты, закрепленное ремешком через беззащитный,детский подбородочек с ямочкой.
На локоточки её были надеты защитные щитки,которые она стала снимать, с усилием, и с характерным треском, разрывая липучки.
Щитки из рук в руки перешли в бабушкину сумку, оказавшимся при пристальном внимании, рюкзаком девочки.
Маленькая принцесса на роликах, стала снимать наколенники, и я, с раскрытой душой стал ей помогать
- И ты умеешь кататься на них?
- Да - не без оттенков гордости ответила она. - А ещё я умею танцевать.
- И когда ты всё успеваешь?
- А у нас всё расписано - теперь с гордостью в голосе за внучку, исходящее от души, сказала бабушка. – Она идёт на танцы, потом катается, затем рисует и поёт. - У нас всё по распорядку и по порядку.
- А стихи ты любишь?
Вопрос был скорее неожиданным и для меня самого, так как он, то ли зародился где-то там, в закромах сознания, или же был принесён извне, кемто невидимым и неосязаемым, но он был таким неким вопросом в себе и должен был, по сути,остаться тайным. Я сам это прочувствовал и уже собирался уходить, так как подъезжал автобус в направление моего интереса.
И вдруг он назойливо вырвался наружу.
Случается такое с нами, думаешь какую-то свою думку глубокую, в чёрной бездне сознания и вдруг, некстати, возникает вопрос, обращённый больше к себе, нежели к кому-то другому.
Так случилось и на этот раз.
Думая про себя, стараясь угадать о том, читает ли стихи или нет эта маленькая девочка, любит ли она завораживающую стройную музыку слов, построенных в ряд, и звучащих в лад я невольно выдал сие любопытство своё вслух.
Большим моим удивлением стало то, что в ответ моя маленькая собеседница с совершенно невозмутимым видом, словно она привыкла вот так вот, просто, каждый раз, по просьбе встречного незнакомца вроде меня, читать на автобусной остановке стихи, стала в позу чтеца.
И полилось знаменито-сказочное повествование Александра Сергеевича.
- У лукоморья дуб зелёный. Златая цепь на дубе том.
Я присел, ощущая себя в тени этого дуба, несмотря на подъезжающий автобус.
- И днём, и ночью кот учёный, всё ходит по цепи кругом.
Я сидел, словно заворожённый, без всяких цепей, привязанный умилительным очарованием к этому милому маленькому созданию.
- Пойдёт направо - песнь заводит, налево - сказку говорит. Там чудеса: там леший бродит.
Ах, сколько чудес ожидает тебя, моя маленькая умница. И сколько «леших» в будущем, тебе придётся встретить на своём девичьем пути.
- Вы поезжайте, она будет читать до конца – забеспокоилась бабушка.
Ну как же я мог уйти вот так вот, не досмотрев до финала такое незамысловатое и светлое представление; я словно прирос к остановочной «скамейке», искоса наблюдая за автобусом; в тот же момент, переживая, что взгляд мой ненарокомперехватит маленькая артистка и обидится.
Водитель, открыв переднюю дверь, с интересом наблюдал за происходящим действием, пассажиры также невольно стали смотреть в нашу сторону и слушать Пушкина на остановке.
Пробежал тёплый шёпот.
Она закончила декламировать, и учтиво наклонила в мою сторону аккуратную свою головку; от умиления у меня навернулись слёзы, и я второпях, чтобы их не увидела девчушка, побежал к раскрытым дверям автобуса.
- Как тебя зовут?- опомнился спросить я, подбегая к автобусу.
- Алевтина – опередила внучку, заботливая и сердечная бабушка.