Хорошо-то как! С пацанами, после парку и бассейна - пивца! И в голове хмельной, слегка кружащейся то ли от пара, то ли от водки, щедро добавленной в пиво, такие веселые, удалые, полновесные мысли. И настроение налаживается. Хорошо вот так с парилочки, в бассейн. Все оплачено! А-то как же!? Имеем возможности. И пусть все идут на х.й, кроме родных и настоящих людей. А Наташа мне родная, это ничего, что она так. Грубо, конечно, но жить можно. Успокоится. Я же успокоился.
Креветки с лимончиком, шашлычки из барашка, приправленные озорным бабским смехом. Рюмка водки, как Господь босиком по душе прошел. Кричать охота от всеобъемлющей радости, перецеловать всех хочется от распирающего душу счастья. Чтоб знали все те, кто рядом, что он за них душу готов продать. И за Наташу тоже.
Курить хочется. Сигаретку из портсигара, зажигалку со стола. Нет, никогда не брошу. Идите на х.й со своим минздравом!Всех переживу, пока пацаны рядом, пока все так, пока я чего-то стою. И на Наташке женюсь. Никуда не денется.
Завтра машину из сервиса. Пару "быстрых" у Таира на вечер. И всё тип-топ! Все будет.
Я сам сделаю свою жизнь, пусть отец не дергается. Все знаю. Зубами вырву свое счастье, если надо - загрызу. Я эти схемы на раз-два.
Весело. Подошла — глаза как у рыси. Упругая и податливая.
- Иди сюда, красавица!!! Пиво, водка, полежим?
Смеется, а глаза шарят оценивающе. Не волнуйся, мартышка, не обижу.
А с Наташкой завтра поговорю. Нормально. Все мы люди.
Так думал Трофим, находясь в одной из загородных саун. Егор тоже думал, только находился он не в сауне, а в сквере, и, надо сказать, что в отличие от Трофима, лежал не на прогретых сосновых досках, а на асфальте. Лежал не потому что хотел, а потому что не мог встать. Попробовал — очень больно. Даже стонать. Думать тоже было больно, но ничего другого не оставалось.
Если ему не помогут до того как станет светло, ему это «светло» уже не увидеть. Сломаны как минимум рука и нога. Максимум — перебит позвоночник. По голове били чем-то металлическим. Не хорошо. Во рту невкусно: каша из крови и раскрошенных зубов.
Проходят люди. Смотрят, но недолго. Проходите, проходите, я нисколько не избитый, просто я выпил водки и нечаянно переломал себе все кости. Полюбуйтесь и идите на х.й.
Обидно, ой, как обидно! Куртку новую испортили. Интересно, почему телефон не забрали? Хотя... Судя по их одежде, ребята ни в чем, кроме развлечений, не нуждались. Если повезет — как минимум полгода в больнице. Юрке лишние хлопоты — нового свидетеля на свадьбу искать. Интересно залатают? Какое там... Изуродовали. Суки. Просто так же. А бывает не за просто так? Бывает. Опять не туда.
Ну? Вызовете помощь? Нет? Спасибо, идите на х.й. Мог бы говорить, сказал бы. Жаль. Торопитесь! Дома счет за телефон и сын с пачкой сигарет в ранце. А я пьяный, я не ваш сын и курить бросил месяц назад. Ай, как плохо все. Бежать надо было, бежать. Догнали бы. Посмотреть бы на себя со стороны. Сильно меня? Хочется верить что не сильно.
Так думал Егор. Думал до 4:17. Потом умер. А в 5:30 проснулась Света. Свете было плохо. Ее трясло. Мама ушла на работу и закрыла дверь. Нужно что-то делать, нужно поправиться. Лицо под кран. Кофе, ватрушки. Покурить на балконе. Мама на домашний: как ты? В норме, не переживай, буду сидеть дома.
На сотовом - ноль. Соседу - Кольке на домашний. Коленька, милый, ключ под ковриком, мне в больницу. Просто Анна Сергеевна забыла сказать. Честно. Спасибо, дорогой, выручил. Про себя — пошел на х.й урод. Мама на сотовый. Не отвечать. Постучать к Таньке. Родная моя. Мне позвонить. Отдам. Скоро. Про себя — пошла ты... Но без злости. Решилось: в два, на втором, за семерку. После цифр - вопрос: где достать?
Бабуленька! Все хорошо, ага, в больницу. Давай чайку! Бабуль, семь тысяч. Нету? За лечение. Жаль. Побегу бабуль. Передам.
На выходе серьги из шкатулки. Плохо. За серьги всего пять, на две — с себя трусы в подсобке. Скорее. Мама на сотовый. Отклонить. Вот она пятиэтажка. Привет, Таир. Хороший, в камнях. Быстрее, шевелись, дура. Идите вы все на х.й. Вот тут, на чердаке. Все с собой. Мамочки мои! Как хорошо... Мама на сот...
Свету нашел слесарь. Её откачали в шестой поликлинике. И уже через три дня Света в обычном своем режиме продолжила жить.
А у Никиты Андреевича, рожала жена. Умница, докторскую в январе защитила. Рожала второй раз, но поздновато, сорок три как-никак. До этого — дочь Наташенька, ей уже двадцать четыре. Красавица, от кавалеров отбоя нет, только выбирать не умеет. Сейчас, наверняка, в больнице, переживает за мать.
Никита Андреевич тоже переживал, но находиться с женой не мог — выступление. Послать бы всех на х.й, жена как-никак рожает, но в политике личной жизни нет. Есть только общее дело. Только служение родине.
- Только за прошедший месяц из государственного бюджета было выделено...
А с именем так и не решили. И посоветоваться не с кем. На Веронику и надеяться нечего. Не женское это дело — давать мужчине имя.
- Главная задача нашей инновационной программы в том, чтобы усилить...
Если няньку нанимать, то во все комнаты камеры, чтоб не дай Бог... А Вероника возмущаться начнет, придумает имя и будет стоять на своем. С характером женщина.
- Инвестиции в образование и здравохранение. Таким образом, следует уделить должное внимание...
Наталья, если что, будет присматривать после института. Глядишь, перестанет общаться со всяким отребьем...
Андрей — хорошее, в честь деда, или Александр, как Пушкина. Нужно чтоб «р» в имени — показатель силы.
Простите, вам звонят из роддома.
-Да! Алло!... Как?! А ребенок?
-Скорую! У него сердечный приступ!
***
Где-то в сквере:
- Трофим, не стоит, совсем еще пацан. Идет никого не трогает. Нас сауна ждет, девочки, забыл?
Парень, извини. Друг подвыпил немного, с подругой повздорил, вот и не в духе. Не обижайся, лады?
Где-то в квартире:
- Светочка, родная моя, давай поднимайся. Мы все выдержим, правда? Мы же с тобой сильные!
- Егорушка, прости. Я конченая. Прости...
- Ну что ты?! Все хорошо, я тут! Алло, Анна Сергеевна! Да, я со Светой. Конечно пригляжу, ни о чем не переживайте!
Где-то в больничном коридоре:
- Как она?
- Кризис миновал, сейчас Вероника Дмитриевна в стабильном состоянии. Ребеночек здоров. Скоро кормить будем.
- Анна Сергеевна, я даже не знаю как вас и благодарить, вы настоящая волшебница!
- Ну что вы, Никита Андреевич, какие тут могут быть благодарности.
В машине, по пути домой:
- Ну что, Натаха! Рада братишке-то?
- Конечно, папуля, очень рада.
Наталья говорила правду, она была очень счастлива. Она очень ждала рождения братика. Боялась за маму. А теперь, несмотря на тяжелые роды, все позади. Теперь у Наташи есть братишка. Настроение портило только одно, она опять поругалась с Трофимом и зачем-то опять дала ему надежду. Неуловимую, почти невесомую, но надежду. Ее будто что-то сдерживало от резких слов. А ведь так хотелось послать его на хуй.