Октябрьский ветер не был таким теплым в Алматы, как предыдущий, все еще горячий, обволакивающий воздух Сентября. Но эти месяцы дружили в этих краях, мягко, без резкости уступая друг другу дружелюбный, немного элегичный климат города. На художников находило мелодичное настроение, и город становился самым главным натурщиком для холстов с сочными мазками. Горожане, греясь последними лучами теплого солнца, гуляли по паркам и скверам, наслаждаясь видом золотеющей листвы деревьев. А оголенные горы уже покрыл нетерпеливый снег.
Баглан и Бота сняли квартиру недалеко от соснового парка. Он не хотел возвращаться к себе на прежнюю квартиру, чтобы ничего не напоминало о Дине, и о прошлой жизни.
Он до последнего избегал разговора с Диной, оттягивая встречу с ней.
Но она сама нашла их.
Они долго молчали, избегая смотреть друг другу в глаза.
- Неужели она оказалась важней меня, что ты как трус, сбежал от меня?
- Нет. Дело не в важности. Мы разные, Дина. Мы с тобой разного поколения. Я вырос в том, другом строе. Ты выросла в другом. И нам не понять друг друга. Возможно, тебе легче будет выйти замуж за человека, может быть младше, но выросшего в таких же условиях. Но мы.. У нас разные временные плиты.
- Какие плиты, какие условия, что за чушь? Она заколдовала тебя. Мне так сказала гадалка. Она не смола снять привязанность, настолько сильный приворот. Она Ведьма.
- Прости, Дина. Ты красивая, ты молодая, ты найдешь намного лучше.
- Да, найду. Намного лучше тебя, намного красивее. И вообще. Знаешь. Я тебя просто ненавижу, - в запальчивости крикнула она, привлекая внимание всех в зале кафе, - Я зря потеряла на тебя время. Будь же ты проклят, со своей дурой. Не звони мне, никогда не пиши, забудь мое имя.
….Может Дина и права, любовная магия Боты сильней. Да и всегда была сильней его воли.
Но это было не банальное колдовство. Нет, здесь было волшебство другого рода. Что не подчинялось ни ему, ни ей. И этому чуду не страшно ни время, ни расстояние.
Все то, что он планировал на свадьбу, стало ненужным и неуместным.
Баглану даже расхотелось жениться. Зачем? Зачем эти церемонии, ненужные гости и формальные подтверждения их связи. Их союзу не нужны никакие подписи. Они давно подписали свою любовь на небесах.
У них было так много любви, что она даже отражалась во всех окружающих их объектах.
Связь с внешним миром поддерживал Даулет, со скрипом, нехотя, принявший их возрожденные отношения. И он был единственным человеком, которого они хотели, и могли видеть.
- Ты знаешь, я вам завидую. Дико завидую, - в какие то моменты ночных откровений на кухне расчувствовался Даулет, – Разве семья имеет значение без любви?
- У тебя хорошая жена, Даулет. Очень хорошая, - убеждали Баглан и Дина захмелевшего друга.
- Нет, - всхлипывая, продолжал, – Она стерва, набитая соломой. Хитростью женила меня. И все ради моей квартиры. А я, дурак, поверил ей. А теперь поздно. Трое детей. Это не жизнь, а мучение.
- Если не любишь, разведись.
- Да как, я же не могу. Дети. Привык уже. Да и не всем дано любить, - размазывая слезы, хныкал Даулет .
Смог бы он жить, как Даулет? Нет, наверное, нет. Личная свобода – слишком сладкая вещь, чтобы можно отодвинуть из за мнимого долга.
Они специально выбрали квартиру. Недалеко от офиса, возле парка, где каждый вечер гуляли почти до самой полночи.
А потом сидели почти в соседнем кафе, слушая музыку, рассматривая людей, обмениваясь впечатлениями, упиваясь своим счастьем.
Иногда с ними сидел Даулет, искавший любую возможность сбежать от семейного быта.
- А я всегда знал, что вы будете вместе
- И я знала. Только молчала, - улыбалась Бота.
Баглан молча курил, посмеиваясь над ними.
- Ну что, до завтра Даулет? На том же месте?
- До завтра голубки. Будьте счастливы, дети мои.
……
Даулет прошел всего 50 метров, как вдруг услышал резкий визг тормозов и глухой удар.
В воздухе разлилась тревога. Он смотрел на прохожих, на водителей, словно ища поддержки, подтверждения того, что все нормально, и это просто дорожный звук. Но неожиданная бледность окружающих пугала его.
…..Они не успели перейти дорогу, потеряв контроль. Не обращая внимания на автомобильный поток, обнявшись, словно молодые подростки. И последний поцелуй остался там навсегда, на пересечении этих улиц, напротив Соснового парка.
Конец четвертой части
********
Эпилог
- Я устала от того, что ты постоянно рыдаешь и бубнишь о Боте и Баглане. Если их нет, то что ты можешь сделать? Подумай о семье. Ты совсем забыл о нас, все время исчезаешь. Сколько можно так? - зло выговаривала Даулету супруга.
- Мне важно увековечить их память. Если не я, то кто? Если не я провожу их, то кто тогда? Я самый близкий друг.
- Но у него же есть родственники. Пусть они провожают. А ты повернись лицом к семье.
- Ты никогда не понимала меня. Ты можешь хоть один раз в жизни не перечить мне? Я должен пойти, пойми. И все, на этом разговор закончим.
- Закончим? Я только начала разговаривать. Смени тон, страдалец несчастный. Ты наверное как Бота был влюблен в своего дружка, - истерично начала кричать она.
Резкая пощечина ошеломила супругу.
Даулет всегда боялся ее. Он не решался даже поднять голос.
И первый раз, за все время их совместного проживания, он позволили поднять руку.
Супруга, ошарашенная, удивленно потирала щеку. Нет, ей не было больно, но поступок Даулета настолько огорошил ее, что она потеряла дар речи
- Ты даже не женщина. Ты глупое неблагодарное существо. Я зря потерял столько времени с тобой. Прощай.
Он ушел, чтобы уйти окончательно. Чтобы больше не видеть, не слышать, не знать о ее существовании.
…
Мать Баглана отрешенно смотрела в одну точку. Люди прибывали и прибывали. Пришли коллеги, друзья, пацаны с района, партнеры, родственники. И даже прибыл Жак из Бельгии.
Одним из последних в зал вошла Дина, в накинутом на голову платке.
Не зная куда приткнуться, не решаясь приблизиться к группе незнакомых людей, она стала рядом с раздевалкой, умоляюще взглянув на Даулета.
Он медленно приблизился к ней
- Я ведь хотела ему только счастья, - внезапно зарыдав, сказала она. – Я злилась. Но злилась для виду. На самом деле я отпустила его. Зная, что его уже невозможно вернуть. Пусть он будет не со мной. Хоть с кем. Но лишь бы был счастлив.
- А мне хотелось бы, чтобы он был просто жив.
…
Уже все разошлись. Даулет все еще долго стоял, не решаясь отойти от этого места.
Он скурил не одну сигарету, и даже не одну пачку.
Но он не чувствовал ничего: ни вкуса сигарет, ни запаха дыма. Внутри все было пусто. И только под самый вечер, когда уже стало темнеть, когда уже нечего было курить, он пошел в город.
А мир продолжал жить, невзирая ни на что. Теплый ветер, прохожие, спешащие машины, влюбленные парочки. И в каждом из них Даулету виделся образ - Боты и Баглана.
- Папа, папа,- вдруг окликнула Даулета откуда то подбежавшая младшая дочь.
- Солнышко мое. Как ты здесь оказалась?
- А мы с мамой гуляли.
Недалеко от них стояла смущенная супруга.
Даулет взял дочь на руки, и подошел к жене.
- Прости меня, любимый. Прости меня, пожалуйста. Я даже не знаю, как это слово вырвалось из моих уст.
- Это уже неважно. Это уже совершенно неважно. Пошли домой, я устал.
2002 год, Алматы.
Посвящается Баглану, Боте, и всем тем, кто навсегда остался в нашей памяти вечно молодыми.