Публикация от 2012 года.
Когда то сайги было много в Степи, и редко какое либо обозначение обходилось без этого названия. Да и за пределами Степи стали использовать это название. Например охотничий карабин, словно в насмешку над своими жертвами, получил имя «Сайга» (хотя пишут, что своим рождением ружье обязано разродившимся, тучным табунам этих степных антилоп, мешавшим осваиванию целины, и в помощь казахстанским охотникам завод ИЖМАШ создал такую вот контрмеру).
А еще, в 80-х «Сайгаками» называли молодых парней, что воровали автомобильные шины с чимкентского шинного завода.
А в Степи, как в фольклоре, так и в именах-топонимах, слово «Киiк» было достаточно распространенным названием.
Охотников за сайгаками в степях Бетпак Дала и нагорья Устюрт называли «Аңшы», или «Киiкшi». Издревле это были уважаемые члены сообщества, которые в старину участвовали в ханских облавах.
Опытный охотник на время загона становился основным советником хана и его авторитет многократно возрастал. Да и в целом, это были не простые люди, искусный охотник был на вес золота. Ведь порой только благодаря Аңшы целые роды могли выжить в тяжелые голодные годы джута. Это были выносливые, меткие, сильные физически, бесстрашные и хладнокровные люди. Чтобы выследить зверя требуется не только удача, но и смекалка, зоркость, а главное – преданность делу и благоразумие. Степь помнит многие великие охоты, которые дошли до наших дней в эпосах и преданиях. А легенды о Батырах - Мергенах, метких стрелках, которые с большого расстояния могли попасть в глаз птице, обросли многими былицами и небылицами.
«Когда нет войны с врагами, пусть предаются делу лова - учат сыновей, как гнать диких животных, чтобы они навыкали к бою и обретали силу и выносливость и затем бросались на врага, как на диких животных, не щадя (себя)»- говорил Чингисхан своем степном уложении.
Облава играла в подготовке древней армии ту же роль, что и большие маневры в настоящее время. Яса содержала подробные наставления касательно охвата и загона дичи. Попавшая в облаву дичь не уничтожалась целиком: часть отпускалась на разводку.
Но сегодня, охотнику не нужно быть метким сверхчеловеком, чтобы бить дичь. Не нужно быть искусными и выносливыми наездниками, чтобы днями и ночами преследовать добычу. Нет, стальные аргамаки с многолошадной силой сделали охоту комфортной и доступной для всех, и извратили саму сакральную суть этого промысла.
….Как то, сельский водитель Мергенбай, вез свою супругу на сносях в районный роддом на своем Газ-66. У женщины начались схватки, и Мергенбай изо всех торопился, чтобы поспеть вовремя к капризной, избалованной акушерке, которая с большим неудовольствием ожидала их .Она привыкла принимать роды у районных начальников, но не у сельского шофера. Но ее Мергенбай упросил ее принять, пообещав большие дары за дачные роды.
Фары грузовика освещали степь, выхватывая временами перебегающие через дорогу контуры разной степной живности в виде сусликов, зайчиков и лисичек.
Недалеко от дороги, в урочище Жынгылды Ак, проходила сайгачья тропа со свежими следами недавних миграций. Внезапно, прямо посередине дороги застыла как вкопанная от внезапно ослепивших фар, небольшая группа сайгачат- лаков. Неопытный костяк, увидев большую машину, испуганно метнулся не прочь в темень, а вдоль дороги, представ идеальной мишенью для охотника.
Мергенбай, у которого включился охотничий азарт, на всех газах начал догонять животных. Но стая, словно поняв неразумность выбранной траектории, свернула с дороги.
- Толыбек, включи прожектор, приготовь ружье, возьмем молодняк, - крикнул Мергенбай дремавшему в кузове брату.
Позабыв о стонущей роженице, братья ринулись по бездорожью. Бедная Айнагуль начала умолять своего супруга, ведь ей стало совсем невыносимо на ухабах и кочках. Но не таков был Мергенбай, хоть он и носил очки и был подслеповат, но имя обязывало соответствовать статусу.
Обезумевшие от шума мотора, выдохшиеся от погони , ослепленные от яркого света мощного прожектора, сайгаки сбились в кучу и их только осталось подстрелить, по очереди, словно пасущихся овечек. А жена между тем уже рожала.
Дикий народ эти киiкшi, не сентиментальный, суровый, и безжалостный. Аулы киiкшi всегда жили особняком, пытаясь абстрагироваться от окружающего простого народа. И даже своих девушек не выдавали за чужака, не своего, не киiкшi.
Парень шофер бала из другого поселка убежал с девушкой, сестрой киiкшi из под Шалкара. Именно убежал, потому что родственники невесты не ответили бы добром на сватовство. Следом за ней буквально через несколько часов приехала кавалькада из 20 трехколесных мотоциклов с охотниками, вооруженными до зубов. Отважные поселковые парни, друзья жениха, завидев такую армию, попрятались по углам, оставив молодожена в одиночестве.
А в другом случае, другая пара молодоженов после побега, поехала просить прощения у родителя, старого киiкшi с охотничьего аула. Но старый охотник не простил такой мезальянс, а просто застрелил неудавшегося жениха.
Киiкшi часто воевали с охотинспекцией, и это были большие войны, порой доходившие до перестрелок.
Но сайгаков ожидал и другой враг. Не менее страшный, более масштабный, по имени – Заготовка. Об этом враге рассказывал Чингиз Айтматов в своей книге «Плаха»:
«В то лето в Моюнкумском заповеднике у волчицы Акбары и волка Ташчайнара впервые родились волчата. С первым снегом наступила пора охоты, но откуда было знать волкам, что их исконная добыча — сайгаки — будет нужна для пополнения плана мясосдачи, и что кто-то предложит использовать для этого «мясные ресурсы» заповедника.
Когда волчья стая окружила сайгаков, внезапно появились вертолёты. Кружась в воздухе, они гнали испуганное стадо в сторону главной силы — охотников на «уазиках». Бежали и волки. В конце погони из волков в живых остались только Акбара и Ташчайнар (двое их волчат погибли под копытами безумной массы, третьего застрелил один из охотников). Им, усталым и израненным, хотелось поскорее оказаться в родном логове, но и возле него были люди, собиравшие сайгачьи трупы — план мясосдачи дал этим бездомным шанс подзаработать.»…
…….Но вдруг наступили 90-е, и оказалось, что людям из большой и закрытой до этой поры восточной страны понадобились не только мясо и шерсть, но и рога степных антилоп, из которых тамошние знахари изготавливали волшебные снадобья. И тогда сайгу начли валить убойно, масштабно, на каждом клочке Улы Дала. А в ту восточную страну потянулись целые караваны из рог, а туши иногда оставались гнить в степи
…В старину говорили, что если исчезнет сайгак, исчезнет стержень человеческого мироздания. Кюй «Аксак киiк» Курмангазы словно наполнен этими пронзительными пророчествами раненой сайги.
*****
Первый раз я увидел сайгака в далеком детстве. Эти воспоминания были покрыты каким то маревом, зыбким туманом, с нечеткими, расплывчатыми картинками. Я помню только краски и ощущения. Помню маки, словно алый ковер покрывших степь,.и буйную хмельную поросль ароматного жусана.
Я помню только родившееся дитя сайги, маленького лака, еле стоявшего на своих все еще мокрых, дрожащих, неокрепших ножках .Я помню, как мать облизывала его, но увидев нас, одиноких путников верхом, отбежала в сторону. Но далеко не уходила. Она кружилась вокруг, хотя стадо давно убежало. Сайгачонок, пока не различающий цвета, подслеповатый, оставшись один, по запаху пытался найти свою мать.
Я хотел забрать маленького детеныша, мне так хотелось сделать его своей игрушкой, он был таким смешным и забавным, и мне казалось, что мы с ним сможем подружиться.
Но мой дядя не разрешил взять. И мы ушли, оставив их одних.
Я обиженно надулся, и еще раз обернулся в седле, словно пытаясь запечатлеть их в своей памяти.
Мать осторожно, крадучись, вздрагивая от каждого шороха, постоянно с тревогой оглядываясь на нас, подошла к детенышу. Лак обрадовано подпрыгнув, немного неаккуратно, ткнулась к вымени, с трудом держась на своих слабых, полусогнутых ножках. А Мать стала обнюхивать его, словно не веря в свое счастье. И в какой то миг наши взгляды встретились….. и в ее больших и осмысленных глазах я словно увидел благодарность .
Мне часто снится эта картина. Не чукотские киты, ни фарерские дельфины, которых так много в Интернет рассылках. Нет. Мне снится та сайгачиха, которая смотрит прямо в душу своими мудрыми, грустными, понимающими глазами..