Уважаемые читатели! Предлагаю Вашему вниманию первую главу своего рассказа. Давным-давно в казахской степи жили в людских сердцах пороки. Шутки ради или по воле злого рока представители степного кочевья были ипостатями этих пороков. И вот однажды великий хан созвал их на курултай, чтобы обсудить будущее ханства. По пути всадников поймал сильнейший буран и они решили найти убежище переждать бурю.
Конец февраля нисколько не намекал на приход весны. Холодный ветер завывал, царапая лица уставших путников снежным дождем. В такую погоду хочется сидеть дома и пить горячий чай, ворча на погоду. Однако, курултай заставлял явиться всех представителей казахской степи. Шестнадцать всадников кутались в теплые шубы и проклинали все, что могли. Делалось все это молча, иначе вылетевшее из уст случайное недовольство могла долететь до тех, которые не должны это слышать. Ветер доносил запах больших перемен и внук хана по прозвищу Кровопийца жаждал узнать мнение народа. Как жаль, что хан на грядущем собрании услышит только лишь те шестнадцать языков, уши которых давно перестали слышать народ. Абылай хан помнил легенду о волшебном алмазном мече с которым не страшен был ни один враг. Мудрый хан правильно истолковал значение и знал, что алмазным мечом является простой народ. Большая и безликая толпа страшна и неуправляема в гневе. Горе тому, кто осмелится встать на пути этой всесметающей лавины.
Вдруг за белой пеленой снега и дождя показалось алое пятно. Направившись в ту сторону, носы путников завлекал аромат костра на котором томился бульон из свежего мяса. И хотя до ханской ставки оставался лишь день пути, никто не хотел прозябать в холодной степи. Ни на одном собрании путники не приходили к единому решению, так быстро как сейчас. Приблизившись, можно было разглядеть источник света. Им была старая, обветшалая юрта. Кошма на ней была настолько изношена, что заплатка закрывала заплатку. Казалось, что будь ветер посильнее, то юрту сдуло бы вместе с ее хозяйном. Неподалеку паслась старая верблюдица. Скорее всего ее использовали для перевозки юрты, однако всадникам не то, чтобы навьючить, а даже смотреть на бедное животное было жалко. Из юрты тем не менее вопреки унылому внешнему виду раздавались веселые трели домбры и звонкий голос юноши, который пел песню:
Дружно в круг садитесь дети,
Расскажу я сказку вам:
Про страну что есть на свете,
Ну и что творится там.
Жить там можно без заботы,
Есть там свита, и есть хан
Половина идиоты,
Каждый третий жадный хам...
Дослушать песню желания не было, так как от только что прослушенного уже вставали волосы дыбом. Не постучавшись, вся делегация буквально ввалилась в юрту. Пред их глазами стоял молодой парнишка с легким пухом над верхней губой. В своих руках он держал домбру, которая выглядывала из-за его спины. Вошедшие достали из широких карманов ханскую тамгу. Печать с клеймом хана позволявшая им делать практически все что угодно. Обычный народ видивший эту печать в страхе и панике пытался всячески услужить ее хозяевам, елея и лебезя перед ними. Однако в глазах молодого акына не было ни страха, ни тем более паники. Рукой показав на тор, он пригласил гостей внутрь. Гости испытывали легкий конфуз. Уж больно странной была его реакция. Молча рассевшись они начали переглядываться. Было видно что они искали глазами того, кто должен был начать разговор. Инициативу взял на себя самый авторитетный из них. По слухам он был дальним родственником хана. Его почивший отец приходился троюродным племянником двоюродной сестры ханского прадеда. Он весьма гордился тем, что является родственником хана и всегда старался напомнить об этом остальным. Его слово всегда было решающим в конфликтных ситуациях и сейчас он взял на себя ответственность вести беседу с хозяином юрты:
Ассалау-магалейкум,
Нас к тебе послал Аллах!
Ты кумыса нам налей-ка,
Чтоб пенился в пиалах
Чтоб волков в степи не встретить,
И с дороги не сойти.
Переждем здесь снег и ветер,
Просим нас здесь приютить.
Ты с домброй, верно, дружен,
Ждут тебя на каждый той.
Услади-ка наши уши,
Песен нам народных спой!
Гости поспешно закивали, выражая свое согласие. Запнувшийся хотя бы на мгновение рисковал попасть в немилость и на следующем курултае его могли больше не увидеть. Акын молча выслушал гостей. Его лицо расплылось в веселой улыбке, в глазах зажегся озорной огонек. Встрехнув лохматой шевелюрой, он ударил в струны домбры:
Уагалейкум ассалам,
Рад всегда я был гостям!
Жалко только, что Всевышний
Мясо ниспослал не вам.
Да, опасен серый волк,
Шею он зубами: «шёлк»
Лишь печально, что с добычи,
Как не глянь, не выйдет толк.
Нынче у народа песни,
Где ни глянь, источник лести!
Правду про народ послушать,
Предлагаю всем я вместе!
Прозвучавшие слова словно окатили сидевших ведром холодной воды. Слова застряли в горле от неслыханной дерзости юнца. Недовольный ропот, словно осиное гнездо становился все опасней, грозясь вылиться в нечто большее. Вдруг вверх поднялась рука аксакала. Он помнил все традиции народа и наизусть цитировал священные писания. При всем этом, он ни разу не открывал их. Он очень гордился своей памятью благодаря которой он запоминал огромную массу информации. Проблема была в том, что он никогда не проверял достоверность источника. Скорми ему кто-нибудь ложную информацию, он переварил бы ее, подобно курице, без разбора клюющую перемешанное с пометом зерно. Этот человек не отличал уже хорошие знания от плохих. Нередко его устаревшие знания, или неправильно вызубренные аяты, ломали жизнь народу, не давая ему развиваться.
По закону наших общих предков,
Старость чтить положено юнцам.
Разговаривать с гостями очень резко,
По Корану даже грех и срам.
Ты свой гонор приубавь немного,
Не позорь своих отца и мать.
А не то камчой, что у порога,
Порку я могу тебе задать.
Я своею белой бородою,
Засоужил почтение к себе
Неохота спорить мне с тобою,
Замолчи! Иначе быть беде
Юноша ни чем не выдал себя, хотя слова аксакала ранили его в самое сердце. Его родители погибли при нашествии джунгар. Отец из последних сли отбивался от налетевших разбойников, пытаясь выиграть немного времени для жены и сына. Он опрокидывал одного война за другим, пока предательская стрела с мерзким свистом не вошла ему в спину. Глядя на окружившую его стаю трусливых шакалов он плюнул им под ноги и рассмеялся им в лицо. никто из кольца войнов так и не осмелился приблизится к нему, предпочитая дождаться пока он сам не упадет на землю. Его мать измотанная погоней не смогла убежать далеко. яспрятав сына в камышах и положив в его рот кусочек соленго курта, она бросилась бежать подальше от места где спрятала самый драгоценный клад. И когда джунгары догнав ее, вонзили в нее копье. Она с улыбкой встретила смерть, зная что сын не станет добычей этих шакалов. Вернувшись на место битвы они наткнулись на отряд войнов проходившего мимо каравана. Мужчины быстро разделались с уставшими от битвы джунгарами. Похоронив отца юноши, они направились по следам лошадей, в надежде встретить уцелевших. Тут-то они и услышали плач младенца который дожевав курт, громко требовал добавки. Мальчика приютили и воспитали как родного сына. Не в почете у казахов было обижать сирот. Став старше он начал развлекать жителей аула придумывая песни и сказки детям. Коогда юноша достиг совершеннолетия, старейшина подарил ему домбру и любимого жеребца. Дав ему благословение, он отправил его в путь, чтобы своими песнями он веселил сердца народа. И теперь, глядя на человека посмевшего порочить светлую память его родителей, в его голову прокрадывались колкие рифмы:
Если мудрость мерить бородою,
Вам с козлом устроить надо спор.
Если согласитесь меж собою,
Бородами выметите двор.
Чту традиции и наших общих предков,
И закон степи я чту всегда!
Только вы, ата, законы все нередко,
Вспоминаете когда припрет нужда.
Ни отца, ни мать недобрым словом,
Всуе поносить не дам вам я!
Вы пастух своим только коровам,
Им Всевышний только лишь судья!