Элегантная прима-балерина и заботливая супруга и мама Куралай Саркытбаева рассказала о балете, театре и себе.
- Как вы пришли в балет?
- Это произошло давно, когда мне было 10 лет. Я пошла по стопам своей старшей сестры. Она поступила в Московское хореографическое училище, а мой отец настоял на том, чтобы я начала заниматься балетом и поступила в Алматинское училище. Там я проучилась восемь лет, после окончания я устроилась в ГАТОБ имени Абая.
Я думала, что поступлю в училище и сразу начну танцевать. Естественно, это не так, потому что нужно было пройти тренаж, уроки.
- Было трудно?
- Очень. Это такая профессия, сама по себе очень сложная.
- Каков путь балерины?
- Тяжелый и короткий. С момента выпуска из училища по закону 15 лет стаж ведущей балерины, максимум 20 лет. В России этот закон сохранился, в Казахстане нет. У нас балерины наравне со всеми выходят на пенсию в 63 года. Балерина не может танцевать до 63 лет. После 35 лет все, есть желание, есть опыт, она покажет больше в образе героини, нежели молодая, но нет физических возможностей. Поэтому, я считаю, что балет – это профессия молодых. Конечно, часто молодым не хватает мастерства, но они покоряют публику своей молодостью.
- Есть ли такие травмы, которые могут поставить крест на карьере артиста?
- Для каждой балерины и артиста балета травмы очень опасны. Ноги – это наш хлеб. Если вы зайдете в театр и посмотрите на нас после репетиции, то увидите, что мы одеты во все теплое: валенки, шерстянки, штаны, куртки. Это необходимо, чтобы не простудиться, сохранить тепло разогретых мышц. Был случай, когда парень сломал ногу во время выступления. Конечно, выступать после него было страшно, я просто на ватных ногах станцевала «Лебединое озеро».
У меня у самой был случай, когда перед концертом вымыли сцену, а этого делать категорически нельзя. В итоге балетный линолеум не успел высохнуть. Я вышла танцевать, подпрыгнула и неудачно приземлилась. Я не могла встать, мой партнер унес меня со сцены, а вернувшись, продолжил танцевать сам. Слава богу, это был сильный ушиб.
- То, что мы видим на сцене, всегда гармонично и красиво, а что происходит за кулисами?
- Каждый день с 10 до 11 идет урок классического танца, это как зубы почистить, то есть всегда. У нас в театре, к сожалению всего два зала: большой и малый залы. Ведущие балерины репетируют в малом зале роли к спектаклям, а в большом проходят массовые репетиции. Репетиции проходят подолгу, до 8 вечера, к одному спектаклю мы можем готовиться 2-3 месяца. Для меня это сложно, потому что иногда состояние такое, когда не хочется работать: ноги болят, мозоли и так далее. Но каждый месяц ведущая балерина должна станцевать два сольных спектакля.
- Расскажите о своем первом выходе на сцену и первой главной роли.
- Первые два года я была в кордебалете, это очень важно, потому что там балерина многому учится, наблюдая за ведущими балеринами. Я дебютировала в главной роли Жизель в спектакле «Жизель». Роль была эмоционально сложной, свою героиню я прочувствовала после нескольких спектаклей.
- А какие эмоции вы при этом испытывали?
- Конечно же волнение, я вся дрожала. Это понятно, мне было 20 лет и такая большая роль, такая сложная партия. Мне кажется, что волнение всегда было, есть и будет, это нормально, его нужно перебороть. Я себе до сих пор говорю: «Соберись, Куралай, сделай все, что ты можешь. Как настроишься, так и будет».
- Зрители по достоинству оценили ваши старания в тот вечер?
- Это было так давно. Я думаю, что да, потому что стали появляться свои поклонники. После каждого спектакля присылали цветы, некоторые ждали после выступлений на улице, звонили, интересовались следующим спектаклем.
- Какой зритель у ГАТОБа? Насколько вы близки со зрителями?
- Когда стоишь на сцене, понимаешь, что ты чувствуешь зрителя, чувствуешь, что зритель тебя понимает, это приятно. А еще очень приятно, когда я нахожусь в зале в качестве зрителя и меня узнают, начинают разговор.
- А часто вы ходите на балет в качестве зрителя?
- Честно, нет. Раньше я часто ходила, а сейчас уже не так интересно, потому что у меня появились мои ученики, другие интересы. Я с детьми работаю раз в неделю, появились свои гастроли, концерты, приглашения на мастер-классы. Когда мне было 18 лет, мне казалось, что я всегда буду танцевать. Я смотрела на балерин, которые собирались уйти на пенсию, я удивлялась, почему они не могут сделать то или иное на сцене. Сейчас я сама переживаю этот период, и наверняка молодежь думает обо мне тоже, задаваясь вопросом, почему я не могу что-то выполнить.
- Вы пробовали преподавать?
- В театре я на полставки преподаю уроки классического танца, провожу репетиции балетных спектаклей со своими ученицами и труппой балета. Это для меня очень волнительно и ответственно, потому что одно дело заниматься самой, а другое дело преподавать своим коллегам по театру. Еще я работаю с детьми от 4 до 16-18 лет, занимаюсь и со взрослыми женщинами для коррекции фигуры. С детьми одна радость работать. Они очень доверчивые, честные, они верят в тебя. С ними мне легче работать, больше нравится.
- А были ли приглашения выступать в зарубежном театре? Быть может, танцевать в Большом театре?
- Приглашения были. Но так как у меня была маленькая дочь, и мне хотелось видеть, как она растет: ее первые слова, первые шаги, первый день в детском саду. Конечно, была возможность уехать, но для меня дочь была на первом месте, а если бы у меня не было семьи, то я бы уехала. Я недолго работала в Санкт Петербурге в театре Якобсона, во время Дней культуры Казахстана в России в 1996 году, я станцевала в Большом театре партию Жизель с труппой большого театра, для меня, как для молодой балерины, это была большая удача, я очень старалась. Я могла остаться там, но семья для меня важнее.
- Многие балерины, наверное, остаются в итоге одни, выбирая балет?
- К сожалению, да. Раньше, когда балерина посвящала всю себя театру, она могла рассчитывать на какую-то поддержку с его стороны, те же награды, звание, квартиру. Балерина знала, что оставшись одна без семьи, она получит поддержку в старости. У нас многие артисты балета снимают квартиры на мизерную зарплату около 80 тысяч тенге, для артистов нет условий.
- А кто должен создавать условия?
- Мне кажется, что руководитель балета должен требовать от директора театра, а директор театра уже выше. Сейчас в Казахстане два основных театра – это ГАТОБ и Астана Опера, и конечно же, все внимание получает Астана Опера.
- Не хотели бы вы сменить театр на Астана Опера?
- Нет, меня танцевать уже не возьмут (смеется).
- А в качестве преподавателя?
Я с удовольствием бы преподавала, но как я поняла, там все свои, хотя они ведь из Алматы.
Было время, когда в Астане был только Театр имени Куляш Байсеитовой, тогда наш ГАТОБ процветал.
В 2002 году я получила звание заслуженного деятеля РК, уже по-другому стало относиться руководство, сами понимаете, регалии. А когда ты ничего не имеешь, к тебе так же и относятся, так сейчас, по-моему, везде.
- Трудно ли совмещать роль матери и примы ГАТОБа?
- Очень трудно, знаете. Моя дочь сейчас учится в училище, на втором курсе, скоро она уже закончит его. Я думаю, что я ей многое дала, потому что сама прошла этот творческий путь. Ей я желаю лучшую дорогу. Я учу ее многому, если бы она меня еще до конца слушала (смеется).
- Сколько ушло времени на восстановление после родов?
- Когда я ушла в декретный отпуск я уже была ведущей балериной и вернувшись я не потеряла эту ставку. После родов спина теряет форму, и ноги уже не слушаются так, как прежде. Когда дочке было 6 месяцев, я вышла на работу, чтобы поддерживать форму, не танцевала. Когда дочке было 10 месяцев, так получилось, что мне дали в «Спартаке» партию Фригии. После этого я еще 5 месяцев была дома с ребенком, потому что нужно было найти другую нянечку, и уже потом вышла на работу. Кто-то 2-3 года сидит с ребенком, потом опять рожает.
- Ваша семья не ревновала вас к работе?
- Они понимали. Все равно я должна быть для дочери быть авторитетом, для меня это очень важно.
- Насколько театр изменился с тех пор, как вы впервые пришли в него работать?
- Когда я пришла танцевать в театр, то видела зрелых балерин. Мы обращались к ним по имени отчеству, на «Вы». В то время как-то уважительно все друг к другу относились. Сейчас молодежь совсем другая, уже нет прежнего уважительного отношения. Молодые могут обращаться и на «Ты», и по имени. Каким-то образом той дисциплины и культуры старого театра не стало.
- Почему так произошло, на ваш взгляд?
- Жизнь поменялась, у молодежи другое мышление и поведение. Они приходят уже звездами. Мы в свое время боялись встать в центр у станка, потому что центр был местом ведущих балерин.
За наш театр очень обидно: ни гастролей, ни званий. Я вот смотрю на молодых и мне их иногда жалко. Сейчас у балерин нет имени. Администрация должна работать над имиджем своих артистов, делать анонсы, афиши. Мы не можем бегать за кем и просить о нас написать, нам некогда, и это просто некрасиво.
- Балет сейчас популярен? Не стало ли меньше зрителей?
- К удивлению нет, приходят молодые люди, много иностранцев и, конечно же, взрослые, старшее поколение.
- Что сыграло в том, что вы стали успешной казахстанской балериной? Труд или талант?
- Во мне больше труда, я с детства это почувствовала. Когда я пришла в училище, я стояла за станком у двери в начале учебного года. Меня педагоги часто ругали, говорили, что я не понимаю ничего. Я действительно не понимала, не знала, чего от меня хотят. Я не люблю, когда меня ругают, и поэтому начала трудиться. У меня была цель закончить первый балетный класс у среднего станка, где обычно стояли девочки, которых всегда хвалили и ставили в пример. Я бегала за педагогами, хватала их за юбку, плакала и просила со мной еще позаниматься. А им ведь домой нужно, у них семья, дети, этого я не понимала, сейчас вспоминаю и как-то неловко (смеется).
Со своими друзьями и подругами из училища мы до сих пор общаемся, видимся, хоть и редко. Многие из них уже закончили карьеру, кто-то сменил профессию.
- Чем может заняться балерина после завершения карьеры?
- Хороший вопрос, он для меня сейчас актуален. Другую профессию выбрать трудно, только если педагогом в театр или в училище. Я, например, практик, и мне хочется поделиться своим опытом с другими, передать его ученикам.
- Если бы жизнь не связала вас с балетом, кем бы вы стали?
- Я думала об этом, мне кажется, я бы рожала детей и сидела дома. Всегда хотела много детей, 5-7 (смеется). Я всегда готова заботиться, люблю накрывать на стол, встречать семью дома. Я хочу заниматься этим.
- У вас были кумиры?
- Когда я училась в училище, то кумиром для меня была Наталья Макарова. А в последнее время, мне интересна Диана Вишнева, очень умная, красивая балерина. Она всемирно известная балерина из России. У нас таких нет, но могли быть.
- Почему у нас нет?
Потому что нужно создавать, нужно приглашать зарубежных мастеров, которые бы ставили нам спектакли. У нас было два спектакля, которые поставил Борис Эйфман – российский хореограф и балетмейстер: «Красная Жизель» и «Анна Каренина». Мой самый любимый спектакль на данный момент это «Анна Каренина». Но ставят его редко.
Иногда я смотрю на свои ноги, и думаю: «бедные мои ножки», жалко мне их. Пальцы деформируются, кожа уже не такая мягкая и нежная. Это жертва. Обидно, что пока ты танцуешь, то тебя знают, как только ты перестаешь – тебя забывают. Вы знаете, многие наши артисты не получают наград и званий, хотя они их заслужили. Они молчат, ничего не просят, а те, кто должны этим заниматься, они ничего не делают.
- Если молчат, значит, все устраивает.
- Они просто боятся, что им не дадут танцевать. Раньше мы еще ездили с гастролями, с концертами, а сейчас такого нет. Наши артисты сидят на месте, ничего не получают.
Знаете, мне за наш театр очень обидно, это ведь наш храм, а помещения в нем иногда сдают в аренду.