В школе нас учили, что Октябрьская революция — Великая и Социалистическая, что она принесла угнетенным братским народам освобождение, счастье, электрификацию, и надежду, что Чапаев все-таки выплыл. Потом нам сказали, что все было не так, что варвары убили светлый монархический строй, осквернили святыни, и девушек наших в кабинеты вели.
Ок, ок. Все это можно пережить и как-то перемолоть в голове, приспособившись к вновь вскрывшимся обстоятельствам (которые, к слову, имеют тенденцию вскрываться всякий раз, когда меняется ветер). Но почему все революции на пространстве от Европы до Азии всегда имеют целью полностью вырвать предшествующий культурный пласт?
Русская православная церковь активно вымарывала исконно же русских скоморохов, и вообще все языческие традиции своих предков, поскольку балаганные обряды как-то не шли к строгому и восторженному облику православия. Да и мешали держать паству в повиновении. И трещали на кострах скоморошьи инструменты, ибо кому-то надо трещать на кострах, и иначе быть не может.
С приходом коммунистов-безбожников пламени не поубавилось, но горели в нем уже святые писания и кресты. Капиталистическая реконкиста вернула типа все на свои места, и в небытие полетели большевисткие артефакты. В том числе и памятники — эти, казалось бы, вечные символы утверждающей эпохи.
Сколько простоят современные мемориалы, насколько далека от кремации сегодняшняя жизнеутверждающая символика — одному вечному Небу известно.
Вот и Украина пошла по тому же возобновляемому сценарию. Летят с постаментов памятники Ленину, старательно расписываются гранитные советские солдаты, и даже Кутузов чем-то не угодил новому строю.
Нация самоопределяется, скидывает оковы империализма, освобождается из-под гнета, цвети Украина, - все понятно.
Непонятно только, при чем тут культурный пласт.
Лучшие умы Европы на протяжении столетий слышать не могли слова «готика», готические соборы массово стирались с лица Старого Света, и даже Нотр-Дам едва избежал этой участи — его хотели уничтожить как «твердыню мракобесия». Все эти вестготы, варварские замашки олицетворяли тот же чужеземный, наносной культурный слой, каким для нас, например, и Украины стал советский колониальный период. А теперь европейские культурологи стонут, что мало источников, мало памятников средневековья. Медеивистика стала едва ли не самым популярным направлением в европейской исторической науке — с опозданием, но там поняли, что гуннское «неисторическое безременье» является такой же эпохой, как и любая другая. Со знаком «плюс» или «минус» - дело вкуса. Но это было. И от этого никуда не деться.
Немцы, наверное, с удовольствием уничтожили бы все свидетельства фашизма и геноцида, снесли Освенцим, запретили мемуары Анны Франк, отреклись от десятилетий «национального помутнения». Но это тоже было, и от этого тоже никуда не денешься.
И не денешься никуда от Ленина, Сталина, Калинина, Мичурина. От продразверсток, голода, расстрелов. От гимнов, балета, космодрома «Байконур».
Памятники должны стоять там, где им полагается. Они — немые свидетельства того, что происходило с нацией в определенный исторический период. Я был категорически против сноса монументальной трибуны на Площади Республики в Алматы. Это саркофаг мог быть объектом ненависти, ужаса, страданий — чего угодно, но он должен был стоять там, где его поставили. Как Нотр-Дам, как Эйфелева башня, как пирамида Хеопса. Как память. Как предостережение.
Можно по-оруэлловски играть с памятью, уничтожить все неугодные свидетельства, но это не отменит факта существования того, что было. А то, что было, надо помнить.
Иначе те, кто придет позже, с таким же рвением зачистят всю память о нас.