Лето. Ему мы прощаем всё – жару, мух, комаров, пыль и понаехавших, невесть откуда цыган-попрошаек, с грязными детьми подмышкой.
Помню, в конце девяностых было нашествие саранчи, так мы ходили на озеро, на рыбалку, с одной лишь только удочкой и старой, советской авоськой для рыбы. Авоську на поясе завязывали веревкой, заходили в воду по грудь, прям с поверхности брали первый попавшийся трупик саранчи, насаживали на крючок, закидывали и тут-же вытаскивали небольшого чебака. И так, пока не наполнится авоська.
Или взять, моё семнадцатилетние. Отмечали в Боровом – сняли квартиру, забронировали места на дискотеке и купили арбуз весом в 15 килограмм. А вечером я повстречал её. У неё тоже был день рождения. Я проводил её до домика, который они снимали, а она подарила мне поцелуй, от которого напрочь выветрился хмель. Она была из Владивостока и в то время, когда фэйсбуками еще не пахло, это означало шесть с половиной тысяч километров разлуки. А я дурак, тогда сказал что мне восемнадцать, хотел казаться старше. С утра притащил ей веник полевых цветов, получил на прощанье еще один поцелуй, от которого сорвало башню и уехал. Больше мы не виделись.
Помню, чуть позже, стоял на остановке, вcё в том же Боровом, а мимо проезжала синяя девяностодевятая. Токсантогыз, как её называют в Шымкенте, или еще сокращеннее – ТТ. Фраза «Я купил ТТ», сказанная шымкентским, еще не означает у оратора наличия спортивного купе от ауди или 7,62 пистолета. Скорее всего – это ВАЗ21099. Так вот, едет мимо синяя девятка (назовём её так, для простоты) из форточек которой орёт какая-то непонятная музыка и мило улыбаются две девушки. Одна из них показала на меня пальцем, а я ей подмигнул. Девятка тут же развернулась через сплошную и решила, что меня надо подобрать и приютить, накормить, напоить и .. найти еще одного друга. Для подружки-пассажирки.
Чем больше пролетает лет, тем менее романтическими становятся истории. Последняя из курортно-пляжных, что случилась года три назад на берегу Капчагая, могла бы завершиться всемирно известным трюком с отгрызанием руки, да благо обошлось криком: «ЕБАТЬ КАК ЖАРКО, Я КУПАТЬСЯ» и жалким бегством в водоём.
Смотрю на календарь и понимаю – непроёбана еще треть лета. Целый август. А потом николаевские арбузы, листва и коньяк, который я считаю напитком осени.
Коньяк вообще хорошо пить в дождь, перед камином, закурив сигару. Коньяк меня пить научил один из бывших шефов – гендиректор АОшки, почти в семь тысяч душ численностью, земля ему (Александру Владимировичу) пухом.
- Вот смотри, наливаем немного в бокал и держим в руке, чтобы нагрелся, - рассказывал шеф в зале ожидания для бизнес-класса, - затем отправляем небольшую порцию в рот.
- Ага, - я тут же сделал большой глоток и чуть не получил линейкой по пальцам.
- Держим коньяк под языком, ждём, когда начнет щипать уздечку. Держишь? – Александр Владимирович вопросительно кивнул, - теперь терпи. Уздечку щипет, а ты терпи.
- И оо э ееэть? – спросил я с полным ртом, пытаясь выяснить, долго ли мне держать во рту напиток?
- Держи сколько сможешь, потом глотай. Проглотил? Вот. А теперь почувствуй. Послевкусие.
Действительно, по рту разлился запах шоколада, настолько приятный и диковинный, что иногда казалось, будто он разлился по всему телу и вырывается наружу, сквозь ноздри, уши и рот. Я решил повторить. Действительно – очень приятно.
- Только не вздумай так пить «Казахстанский», - улыбаясь, сказал шеф, доливая в бокал иксовый хэнесси.
Почему-то я хорошо запомнил тогда его улыбку, немного грустную, слегка тоскливую и главное – честную.
Всегда любил людей, живущих честно и открыто улыбающихся. Когда-то давно, на передаче «Что? Где? Когда?» задали вопрос, не помню точно, как он был сформулирован, но ответ был таким, что по смеху человека можно определить его отношение к жизни. Надменный, задорный, робкий, странный. А мне кажется, что можно и наоборот. Заранее спрогнозировать, как будет смеяться человек. Хотя, что толку, пустое это всё. Улыбается, смеётся, веселится – уже хорошо. Пусть и без причины.
На сим, дорогие мои, клавиатурный дятел прячет клюв, в надежде, что тараканы из головы перестанут диктовать всю ту бессмыслицу, что превратилась в буквы выше и улыбается.
Улыбайтесь. Это важно.