Максим Немцов — один из самых известных переводчиков страны (если к людям его профессии вообще подходит слово «известность»). Слава у него скандальная, в свое время он посмел «покуситься на святое» и заново перевел роман Сэлинджера «The Catcher in the Rye». Тем не менее, Немцов был и остается востребованным мастером, способным решать сложнейшие творческие и технические задачи.
Мы поговорили с Максимом о его профессии, кастовости в переводческой среде и новых зарубежных романах, которые скоро выйдут на русском языке.
Переводчики сегодня — это отдельная каста?
Надеюсь, уже нет. И слава богу, что человек, наделенный талантом, желанием и возможностью переводить, может быть востребованным, приносить издателю что-то из полюбившегося. Потому что, как правило, люди начинают переводить по большой любви — и не обязательно к самому роду деятельности, это может быть любовь к автору или к произведению.
Кто-то, например, нашел прекрасную книжку, перевел, дал почитать друзьям, а потом понес издателю. Такие вещи случаются до сих пор, и советской системы, когда художественный перевод был кормушкой для жен дипломатических работников, уже не существует, надеюсь. Может быть, у меня недостаток данных, но я этого как-то не наблюдаю последние пятнадцать лет.
Но заказывают переводы все равно известным людям. А может молодой переводчик получить заказ от крупного издательства?
Почему нет? Для этого ему понадобится определенный навык, сноровка и некоторые личные качества, например — уверенность в том, что он сделал гениальный перевод. Если человек в ситуации, когда его рукопись не приняли, сжигает ее в камине и уходит из профессии, значит он просто не так уж хочет, чтобы ее приняли, но если человек убежден в том, что это гениальное произведение и что он хорошо его перевел, то у него всегда найдется возможность где-то напечататься.
Некоторое время назад ваша «Лавка языков» была платформой, на которой можно было опубликовать свой перевод, но проект был закрыт. Возможна ли его разморозка?
С 2003 года мне стало некогда этим заниматься, и, думаю, размораживать «Лавку» не стоит. Сейчас есть другие механизмы, позволяющие публиковать хорошую литературу в переводах разного уровня. В середине 90-х годов «Лавка языков» была придумана как раз для того, чтобы взломать эти остатки советской кастовой системы. Я открыто об этом говорил тогда и продолжаю говорить сейчас. Считаю, что «Лавка» свою функцию выполнила. Многие люди, с которыми мы тогда начали взаимодействовать удаленно, впоследствии публиковались, некоторые даже сделали себе имя в переводческой среде. Все получилось.
В «Лавке языков» публиковалось много произведений XX века, вы сами делали такие переводы. С чем вам интереснее работать — с современными текстами или с текстами прошлого столетия?
XX век мне интереснее — тогда люди были как-то смелее, интереснее писали. Мне мало что нравится из литературы «верхнего слоя», которую все так любят читать, литературы понятной, той, к которой привык широкий читатель. Любимое дело, которому мы служим и которым мы с Шаши Мартыновой сейчас занимаемся, — это программа «Скрытое золото XX века», где мы подбираем, переводим и публикуем либо неизвестные, либо не дошедшие, либо незаслуженно забытые произведения XX века, без которых наша современная литература — что дитя без ножек. Это книги, которые в прошлом столетии действительно что-то принесли в человеческую культуру.
По этой программе в прошлом году сделано шесть книг, и это — идеальная работа для меня. К сожалению, за нее никто из издателей не платит и не будет платить, поэтому деньги на проект мы собираем методом краудфандинга. Нынешний год у нас преимущественно ирландский. Выходят две ирландские книги: «Островитянин» Томаса О’Крихиня и «Ирландские чудные сказания» Джеймза Стивенза. А также одна американская, которую я сделал, в общем, просто так, что называется — для себя: «Учение Дона Б» Доналда Бартелми. Вот на них мы и собираем деньги народной подпиской.
Вы переводили не только то, чего не было на русском языке, но и те тексты, которые уже когда-то были переведены, пытались ли вы спорить с предшественниками?
Да нет, о чем тут спорить? Да и как поспоришь? Любой перевод неизбежно будет искажением первоначального текста — уже хотя бы потому, что переводчик воссоздает оригинал на другом языке. В мои задачи не входило ни с кем «спорить» или «полемизировать» — гораздо лучше и продуктивнее просто обратиться к первоисточнику и, по возможности, открыто и отстраненно перечитать тот или иной текст, а потом, в меру своего умения, знаний и желания, просто его перевести. Новые переводы — это показатель того, что тот или иной текст не умер, не окаменел в своей эпохе, а жив и продолжает оставаться актуальным для новых поколений читателей. Но проектов по пере-переводу у меня было не так уж и много: собственно, Сэлинджер, один роман Пинчона («V.») и «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайлда (все они выходили в «Эксмо»). Хотя последний текст вполне, конечно, современен, этот случай мне доказал, что от перевода английской литературы XIX века сам я получаю гораздо меньше удовольствия, чем от перевода, скажем, американской литературы века двадцатого.
Александра Борисенко в статье «Сэлинджер начинает и выигрывает» отметила, что люди просто не понимают удачных находок и часто считают хороший перевод плохим. Почему так происходит?
А потому что многие вообще не умеют читать, они относятся к чтению как к непременно приятному времяпрепровождению, к досугу, к отдыху, к чему угодно, только не как к работе. В массе своей люди убеждены, что не только переводчик, но и автор обязан делать так, чтобы им было удобно и приятно. Стоит ли говорить, что это большое заблуждение, и обеспечением одного лишь досуга задачи литературы не ограничиваются. Кроме того, «широкий читатель» склонен подходить к книге как к потребительскому товару и ожидать от нее некоторого набора потребительских же качеств. В этом ничего плохого нет, конечно, но для соответствия таким ожиданиям существуют массовые жанры, рецептурная литература. В этом сегменте рынка я предпочитаю не работать.
Расскажите о переводах, сделанных в последнее время. Только что вышла книга Зэди Смит «Время свинга», сейчас вы работаете над романом Пола Остера «4 3 2 1».
С Зэди Смит получилось занимательно. С одной стороны, этот роман мне заказал издатель. С другой стороны, мне показалось интересным решать в работе над этим текстом некоторые свои задачи, потому что иначе любой труд как-то обессмысливается. Вот знаете, часто сейчас звучит упрек в том, что переводчики переводят (а издатели издают) литературу «мертвых белых мужчин». Здесь же перед нами образчик творчества «живой черной женщины». Раньше я такой литературой не занимался, а тут решил попробовать. Роман Зэди Смит, конечно, актуален в наши дни, когда вся планета озабочена поисками культурной самости и вопросами национального самоопределения. Хотя, казалось бы, где Россия — и где Африка и Америка, — однако «Время свинга» мне видится значимым для грамотного и вдумчивого русскоязычного читателя.
Кстати, один из самых адекватных откликов на роман в русскоязычном сетевом пространстве — отклик Шаши Мартыновой, что неудивительно, потому что не только переводчик, но и редактор, которым на этой книге была Шаши, — самые внимательные и преданные читатели книг.
О романе Пола Остера «4 3 2 1» разговаривать интересно, но пока рано, русский текст еще не готов. Я вам предлагаю к нему вернуться, когда книга выйдет.