Щёкотно
...в первый момент, помню, даже не понял, что произошло: в ушах звон, мать испуганно открывает рот, что-то говорит, я не слышу. Мне двенадцать, я на каникулах, я - тощ, постоянно голоден, и редко выхожу из аутичного состояния чтения уцелевших при переезде книг. Только для столь же аутичных прогулок с чеченами Русиком и Бесиком, живущими за железнодорожными путями, ведущими в тупик замороженного ДОКа, где можно еще поживиться латунными трубками для пугачей и прочими запчастями. Я сижу на импровизированной кровати из ящиков и старой двери, покрытой матрацем, в отцовской гимнастерке и подвязанных бельевой веревкой штанах, пытаясь понять почему матери так бесконечно долго страшно, почему её глаза так широко открыты. Ладонь онемела, я не чувствую пальцев. Смотрю на окровавленную руку и первая мысль: "где же гвоздь?". Надеюсь, что не в моей голове, хотя жить без мозга, вроде, как писали то ли в "Технике молодежи", то ли в "Speed-инфо", возможно, - мотоциклист, с пробитым черепом долго еще пользовался студенистой жидкостью, заполнившей его череп "и это не единственный случай". Бегу к умывальнику чтобы увидеть, что с рукой. Вроде не критично, разорваны три пальца, но сгибаются, кости целы, главное, чтобы не застряли осколки, они вроде как могут и до сердца добраться, а умирать ой как не хочется, умирать страшно. Хотя, конечно, страшнее не умереть, а быть похороненным заживо, как Гоголь или как те, у Эдгара По. Сколько раз я вырывался из-под наваленной над моим гробом земли и тихо плакал от счастья оказаться вновь в реальности, а не в кошмарном сне, а потом, снова засыпая, в полудреме лелеял страх, ощущая ладонями грубое дерево крышки гроба, занозы под ногтями, невозможность крикнуть: легкие сжаты и не могут набрать достаточно воздуха, я лишь шиплю, дрожу, и выдумываю варианты быстрой смерти, нужно было завещать, чтобы в гроб положили бритву или нож, сон от потери крови должен быть более гладким, чем смерть от удушья...
Я просыпаюсь в своей постели, далеко от сумеречного отрочества, прошедшего в забытом даже госслужбами поселке вдали от родных алматинских арыков и истребителя времен Второй Мировой у входа в ДОСААФ, вдали от частного сектора, окруженного высотками, трех тополей у соседских ворот и огромного, как казалось в детстве, округлого куска гранита, напоминающего о том, что все мы живем под богом и бог этот - вода и горы, готовые стряхнуть или смыть назойливых поселенцев в любой момент... Этого места и сейчас нет на карте, и только глядя на снимки со спутника, по расположению остатков ДОКа и пятнам терриконов можно найти, где стоит, на удивление всё ещё целый барак.
Ноет большой палец левой руки, сустав кажется шарниром, в который попала песчинка. Каждое движение неохотно, каждое раздражает, отдаваясь в скулах собачьим языком, внезапно лизнувшим тебя в шею или глубоким поцелуем со случайной знакомой (это практически первое прикосновение, до этого была лишь ее холодная рука потянувшая тебя в сторону ванной), - где-то сбоку под языком образуется нежная пустота, трепещущая от щекотки при каждом движении челюсти.
Кожа на сгибе пальца - из плотной резины, я знаю, что это не так, от шрама на большом почти не осталось следа, но в последние лет десять это явный признак весны. Или осени. Спросонья, не войдя еще в реальность, надеюсь, что все-таки весна. На худой конец, начало марта, ближе к равноденствию отпустит, хотя я перестану раздражаться от боли гораздо раньше, снова привыкнув к ней и перестав обращать внимание на эту мелочь. Но сейчас память выпускает клип за клипом, десяти-тридцатисекундные кусочки боли, наркотической отрешенности и секса: взорвавшийся в руке пугач из латунной трубки, резинки и гвоздя и начиненный спичечной серой, топор, летящий в колено, кроссовок, висящий на обувном крючке, вонзившемся в большой палец, потом вдруг - незастроенное поле и горизонт, совершенно тибетский под действием чуйской конопли, нежность и хрупкость чужой и своей кожи, щекочущая пустота под языком...
Умываясь замечаю, что шрам на левой руке исчез. В суставе большого пальца правой будто застряла песчинка, просвечивающая сквозь так и не разгладившийся рубец...
___________
П.С.: телега от соседнего поселения, которое, к счастью, на карте есть. Ближе к концу клипа авто едет мимо терриконов, на которых нам когда-то казалось совершенно нормальным спрятаться и выкурить сигаретку