После того, как в среду президент России Владимир Путин «адекватно ответил на западные санкции», в соседской киноманской интернет-тусовке вновь поползли слухи о том, что такими темпами запрет на продукцию из Голливуда становится, скорее, близкой реальностью, нежели проявлением необоснованной паники. Я сначала тоже испугался, но когда первая волна страха оттого, что скоро в кинотеатрах, возможно, будут показывать только российские и отечественные фильмы, спала, понял – все не так уж и плохо. Более того, может быть, это даже и хорошо, а ситуация с запретом – если она все же разовьется таким образом – станет уникальным шансом для нашего кинопроката. И теперь я даже хочу, чтобы Россия ввела «эмбарго» на фильмы тех стран, что наложили на нее санкции – во-первых, интересно посмотреть, к чему это приведет, а, во-вторых, как сработают казахстанские компании.
Для того, чтобы понять природу моего оптимизма, являющего собой, в общем-то, строчки из «Интернационала» «Весь мир насилья мы разрушим/ До основанья, а затем/ Мы наш, мы новый мир построим…», нужно разобраться в устройстве казахстанского проката. Который на 90 если не больше процентов зависим от проката российского. Изредка соседа удается обойти в случае с азиатскими и европейскими картинами. Российские офисы решают, что нам смотреть и даже что не смотреть (к сожалению, бывают и такие случаи – когда московские компании просто не дают какие-то интересные картины в Казахстан, считая, что они у нас «не пойдут»). В России переводятся и дублируются все фильмы, поступающие в наши кинотеатры, туда приезжают на премьеры актеры и актрисы в рамках промоакций фильмов со своим участием. В Россию, естественно, уходят и деньги.
В принципе, известный факт – как делятся деньги, потраченные нами в кинотеатрах. Предположим, вы отдали за билет 1000 тенге. 50% (чаще всего – но процент иногда варьируется), то есть 500 тенге, уходит собственно кинотеатру. Остальные 50% делят между собой правообладатель (грубо говоря, производитель фильма) и дистрибьюторы. В нашем случае – головной офис, российский и казахстанский. Оставив себе свою долю (естественно, не самую грандиозную), казахстанский прокатчик переводит остальное в Россию. В редких случаях распределение идет не по долям: казахстанская сторона сразу платит фиксированную сумму за возможность проката того или иного фильма, а дальше как повезет. Популярной будет картина – угадали, провалится – остались в минусе.
В существовании этой системы, в том, что западные мейджоры в большинстве своем не хотят напрямую работать с Казахстаном, «подчиняя» его России, не вина наших прокатчиков (такая же ситуация, к слову, зачастую складывается и в других видах бизнеса). Хотя отечественный рынок растет буквально день ото дня, на фоне российского он по-прежнему мал. В общем, казахстанский прокат существует на правах дважды несамостоятельного. И, я бы даже сказал, придатка. Такое положение позволяет некоторым российским партнерам, а по сути, начальникам, наглеть. Потребовать повысить свой процент, и в случае несогласия в одностороннем порядке расторгнуть контракт и поменять местного представителя. Согласиться предоставить потенциально кассовую картину только в связке с кинохламом. Поставить условием неподъемную сумму разовой выплаты за прокат фильма. И т.п.
Чаще всего с этим приходится мириться, так как фильмы, кроме как в России, брать больше негде. Но вот представим, что, например, с 1 сентября вводится запрет на ввоз на территорию РФ фильмов, произведенных в тех странах, что ввели против России санкции. А это, грубо говоря, все американские и практически все европейские картины – то есть, процентов 95 от общего проката. Я не буду рассуждать, о том погубит ли это кинобизнес в России (там, судя по новостям о многочисленных крупнобюджетных запусках, к такому повороту событий все же готовятся) – лучше представим, что произойдет с Казахстаном.
Итак, понятно, что первые месяц, а то и два или три нам придется довольствоваться казахстанскими и российскими фильмами, а также лентами, которые будут допущены к прокату в РФ. Раньше на вопрос, почему они не пробуют работать напрямую с Западом, наши прокатчики отвечали, что Западу это и не нужно, учитывая малую емкость казахстанского рынка, и что им проще проводить все через Россию. Не поспоришь. Но теперь такой возможности не будет, и если, перефразируя Остапа Бендера, условный Голливуд поймет, что лучше получить хоть какую-то часть, чем потерять целое, он пойдет на прямое сотрудничество с Казахстаном. Тем более, как я уже писал выше, наш рынок растет день ото дня. Меньше мы в кино ходить не стали, валовая выручка растет, а новые залы продолжают и продолжают открываться – совсем недавно в Dostyk Plaza, совсем скоро в новой Mega.
Понятно также, что нашим прокатчикам придется поработать, чтобы «остаться в живых» и сделать именно Казахстан новым центром этого бизнеса в СНГ. Что мы получим? Я вижу три объективных плюса и один субъективный.
1. Самостоятельный прокат. Казахстанские прокатные компании в сотрудничестве с мейджорами и небольшими студиями будут составлять прокатные планы и решать, что смотреть отечественному зрителю, а не дядя или тетя из Москвы.
2. Коррелирует с п.1 – уход из «российского рабства». Исчезновение лишнего посредника всегда плюс, а в данном случае еще и в финансовом отношении – делиться с Москвой больше не придется, доля выручки, остающаяся в Казахстане, естественным образом увеличится.
3. Появление новой работы для актеров, звукорежиссеров, переводчиков и т.д. Сейчас на казахский язык переводятся единичные крупные релизы. Если верить отзывам моих коллег и друзей (а не верить у меня нет оснований), качество дубляжа и перевода растет с каждым разом. Теперь появится возможность и необходимость переводить и дублировать или снабжать закадровым переводом (это когда вы слышите и оригинальный голос актера тоже) большее количество фильмов. Причем переводить не только на казахский, но и русский язык (такие копии можно поставлять в другие страны). Да, сами наши прокатчики такие траты не потянут, но, возможно, на первых порах помогут западные партнеры, или государство наконец проснется и найдет деньгам применение несколько лучшее, чем строительство завода по производству футбольных мячей.
При этом понятно, что снабжение голосовым переводом (дубляжным или закадровым) абсолютно всех релизов невозможно и нерационально – только кассовых. Но, может, тогда мы наконец придем к модели, по которой живет большинство небогатых европейских стран или, например, ОАЭ. И я перехожу к пункту четвертому, субъективному.
4. Субтитры. Я ненавижу дубляж. И считаю его злом. Удачи в этом деле редки – например, сериал «Шерлок», актер Владимир Еремин – «голос Аль Пачино», релизы Disney и Marvel. В большинстве же случаев, особенно с мало- и среднебюджетными картинами, некачественный дубляж убивает не только работу сыгравших в фильме актеров, но и сам фильм. Закадровый перевод – половинчатое решение. Просмотр в оригинале – идеал. Ну и с субтитрами в качестве спасательного круга. Поначалу непросто, да, но потом втягиваешься – кто посещает недели кино различных европейских стран, прекрасно это знают.
Конечно, все вышенаписанное сейчас не более, чем прожект, фантазия. Но, право слово, мне было бы интересно посмотреть на последствия запрета на ввоз в Россию западных фильмов. Так что, жгите, Владимир Владимирович, жгите!