В тот момент, когда ты объединился с кем-то против своего ребенка, пусть даже на минутку, пусть по мелочи, пусть по праведному поводу. В этот момент ты его — ребенка — теряешь.
Вот как мы теряем наших детей…
Забирала сегодня Саню из школы. Пока ждала, невольно слушала разговор — мама какой-то девочки общалась с учительницей. Девочка медленно одевалась неподалеку. Учительница девочкой была недовольна.
Отвлекается, математику не любит, ручки теряет, все время прыгает, сколько можно прыгать, это ведь школа, не детский сад. Мама слушала учительницу и испепеляюще смотрела на дочь.
— Слышишь? Арина, ты слышишь? Подойди к нам!
Арина в это время уныло натягивала на себя сиреневый комбинезон. Потом она долго боролась с шапкой, сменкой, лямками портфеля, и наконец нехотя подошла ближе.
— Ты поняла о чем мы говорили? Ты плохо себя ведешь. Мне придется рассказать все папе.
Девочка молча изучала свои сапоги. Они тоже были сиреневыми, как и комбинезон.
— Папа может прийти в школу, я сама ему все расскажу, — заметила учительница.
— Прекрасно! Арина, ты слышишь? Завтра папа придет в школу! — победно закончила мама.
Арина продолжала изучать сапоги. Она стояла напротив матери и учительницы — одна.
Они — вдвоем, с другой стороны. Напротив. Белые против красных. Или наоборот.
В этой конкретной ситуации я вообще никто. Я не знаю ни маму, ни девочку, ни учительницу. Ни тем паче папу, которого собрались завтра пригнать в школу.
Но я знаю одно! В тот момент, когда ты объединился с кем-то против своего ребенка, пусть даже на минутку, пусть по мелочи, пусть по праведному поводу. В этот момент ты его — ребенка — теряешь.
Нельзя играть на противоположной стороне.
Никогда. Даже если ребенок тысячу раз не прав. Если вы на одной стороне — то это ваша общая проблема. И вы вместе будете ее решать. Иначе он остается один.
Все, что нужно в этот момент — встать на сторону ребенка. Даже просто физически. Сделать шаг и перенести свое возмущенное тело на другую сторону. Встать рядом. Не напротив — а рядом. Все!
Мы — вместе.
Да, Хьюстон, у нас проблемы. Мы теряем ручки и не любим математику. И прыгаем. Хьюстон, ты Хьюстон или скаковая лошадь, ну сколько можно прыгать?
Но мы — вместе. И мы — в сиреневом.
Комментарии