Точка восстановления
Люся собирает в памяти вчерашний вечер. Она точно помнит, как шла из гостей, но удивлена обнаружившимся на плите супом, своим нарядом из футболки на три размера больше, сломанным ногтем и перегоревшей лампочкой в ванной ("Нет ну ноготь сломала о дверь машины, когда поехали за добавкой. Лампочка?.. Я решила душ принять, а она вспыхнула и тут же погасла, причем вместе с моей надеждой освежаться перед сном", футболка осталась от Пети, заходившего в субботу и облившегося пивом) и обрадована вовремя отключенным телефоном – пришедшее наутро сообщение сводилось к: "Хочешь? Напиши. Буду! "
"Странно было бы обнаружить утром рядом с собой еще и его. Да и перед Ликой неудобно – брат. Хотя вопрос: чья это была идея"
Люся любит своих подруг, но не терпит сводничества, наливает зеленого чаю, берет телефон.
Вопрос с супом остается невыясненным.
Багажный терминал
Самолет послезавтра, но чемодан уже собран и находится в предвкушении четырехчасового перелета. Люся не спит. Тоже в предвкушении, правда, сорокаградусной жары, которую она будет наблюдать из кондиционируемого помещения, и очередной конференции, "посвященной поиску новых проблем в нашем и без того проблемном образовании".
"А вот бы на пляж! " - Люся сладко потягивается, закрывает глаза и засыпает.
Ей снится Новый год и снег, таящий вместе с пляжным песком.
<...>
Полет в оба конца проходит без сюрпризов, как и конференция.
"А название-то было многообещающее: "Инновационные разработки в системе интегрального обучения"!
Люся в привычном графике сентября. Чемодан снова на антресолях, но все еще помнит резиновые валики багажного терминала, оставившего, по выражению Лики, "бороздку памяти" на бежевом материале.
Сбор урожая
Люся слышала, что, кажется, где-то в Канаде есть местечко с очень подвижным грунтом, таким, что приходится дважды в год перезахоранивать покойников, вытолкнутых землей на поверхность.
"Очень замечательная вещь для наших широт в сезон выкапывания картошки! Приезжаешь на дачу, собрал и домой" – размышляет Люся, придумывая, что бы в бить в строку поиска, чтобы все-таки вспомнить, "как его – это место".
<...>
На даче Люся не была уже лет десять, но воспоминания о трудовых выходных в детстве, настойчиво продолжали искать альтернативу поливу, прополке и прочему огородному веселью: "А что, тут даже машин никаких не надо изобретать, сама природа в помощь".
Званый ужин
Он проводил Люсю, поцеловал на прощание в щеку.
На ужин были Стругацкие, на ночь – снова странные сны: ливень с потолка, какие-то экскурсии по музеям в тоннелях метро и подземных переходах.
Лика сказала, что ливень к переменам в личной жизни.
"Видимо к еще большей путанице" - вспоминает Люся сырые извилистые коридоры подземки.
<...>
Чат настойчиво мигает красным конвертиком, среди статусов: "Пью кофе", "Курю", "Все сложно", – которые Люся прочитывает единым текстом общей депрессии: "Пью кофе, курю – все сложно", – она выискивает вкладку в оффлайн, чтобы просто посмотреть на него. Не того, что провожал в надежде попасть на званый ужин, а другого. С работой, проблемами и без нее. Того, что всегда в оффлайн.
События
Люся собирает в памяти вчерашний вечер. Чемодан помнит резиновые валики багажного терминала, оставившего "бороздку памяти" на бежевом материале. На ужин – Стругацкие. А чат по-прежнему настойчиво мигает единой депрессией: "Пью кофе, курю – все сложно"...