Писательница и редактор, поэтесса и мемуаристка, переводчица и диссидент — Лидия Чуковская родилась в семье знаменитого писателя Корнея Чуковского и его жены Марии Борисовны Гольдфельд. Современница обеих мировых войн, революций и Большого террора, жертвой которого стал ее муж, она не сломалась и не отказалась от своих убеждений.
Люди, знавшие Лидию Корнеевну лично, вспоминают о ней, как о сильной и всегда честной женщине с несгибаемым характером. Тяжелая судьба и множество испытаний закалили, скажете вы? Мы прочли дневники ее отца и теперь уверены, что такой наша героиня была с детства. А чтобы не быть голословными, публикуем из них некоторые заметки.
14 ИЮНЯ 1912 ГОДА
Сегодня Лидочка первый раз сказала: я сама. До сих пор она говорила о себе в мужск. роде: я пошел, я сказал, я сам. А сегодня я сижу и пишу о Чарской, Лида под окном собирает колокольчики, и вдруг я слышу, она говорит девочке подруге: я сам, я сама сосчитаю.
12 НОЯБРЯ 1912 ГОДА
Лида про пятую заповедь — «Вот бы хорошо: чти детей своих!». Ее любимые книги: «Каштанка» и «Березкины именины». Allegro. Она читает их по 3 раза в день. <...>
2 АПРЕЛЯ 1914 ГОДА
Вчера с Лидочкой по дороге (Лидочка плакала с утра: отчего рыбки умерли): — Нужно, чтоб все люди собрались вместе и решили, чтоб больше не было бедных. Богатых бы в избы, а бедных сделать бы богатыми — или нет, пусть богатые будут богатыми, а бедные немного бы побогаче. Какие есть люди безжалостные: как можно убивать животных, ловить рыбу. Если бы один человек собрал побольше денег, а потом и роздал бы всем, кому надо. И много такого.
Этого она нигде не слыхала, сама додумалась и говорила голосом задумчивым, — впервые. Я слушал, как ошеломленный. Я первый раз понял, какая рядом со мною чистая душа, поэтичная. Откуда? Если бы написать об этом в книге, вышло бы приторно, нелепо, а здесь, в натуре, волновало до дрожи.
19 ИЮНЯ 1917 ГОДА
Я сочинил пьеску для детей. Вернее, первый акт. Лида сказала мне: — Папа, у тебя бывает бесписное время (когда не пишется); пиши тогда для детей.
17 МАРТА 1919 ГОДА
Был вчера с Лидочкой у Гржебина. Лида мне читает по вечерам, чтобы я уснул, — иногда 3, иногда 4 часа — кроме того, занимается английским и музыкой — и вот я хотел ее покатать на извозчике — чтобы она отдохнула. Душевный тон у нее (пока!), очень благородный, быть в ее обществе очень приятно.
30 МАРТА 1919 ГОДА
Чествование Горького в Всемирной Литературе. Я взял Бобу, Лиду, Колю и айда! По дороге я рассказывал им о Горьком — вдруг смотрим, едет он в сероватой шапке — он снял эту шапку и долго ею махал. Потом он сказал мне: — Вы ужасно смешно шагаете с детьми, и... хорошо... Как журавль.
18 НОЯБРЯ 1919 ГОДА
Потом я вернулся домой — и Лидочка читала мне Шекспира «Генрих IV», чтобы усыпить меня. Я боялся, что не усну, т. к. сегодня открытие Дома Искусств, а я никогда не сплю накануне событий. — Лида теперь занята рефератом о Москве — забавная трудолюбивая носатка!
26 ДЕКАБРЯ 1921 ГОДА
<...> Был вчера с Лидой у Анненкова. Он сидит с женой — и вместе они переводят «Атлантиду» Бенуа. Пробуют. Квартирка чистенькая — много картинок. Я загадал: если застану его дома, посвящу ему свою книжку о Блоке. Застал. Рассматривали вместе журнал «Петербург», только что присланный мне Белицким.
7 АПРЕЛЯ 1922 ГОДА
Сейчас Лида взяла у меня перевод Синклера, исполненный Гаусман, и чудесно стала редактировать его. Подумать только, что 15-летняя девочка исправляет работу пожилой квалифицированной переводчицы.
12 ИЮЛЯ 1924 ГОДА
Лида сегодня уезжает в Одессу к бабушке. Очень милое существо, ощущающее огромные силы, которые не находят приложения. Жажда разумной деятельности огромная, всепожирающая. Не захотела ехать в Крым, потому что в Крыму нечего делать, а в Одессе можно помочь бабушке выбраться в Питер.
26 АВГУСТА 1924 ГОДА
<...> Один для меня отдых — беседа с Лидой. Лида даже страшна своим интеллектуальным напором. Чувствуется в ней стиснутая стальная пружина, которая только и ждет, чтобы распрямиться. Она изучает теперь политграмоту — прочитала десятки книг по марксизму — все усвоила, перемолола, переварила, хочет еще и еще. Экономическая теория захватила ее, Лида стала увлекаться чтением газет, Англо-советская конференция — для нее событие личной жизни, она ненавидит Макдоналда, — словом, все черты мономании, к которой она очень склонна. Жизнь она ведет фантастическую: ни секунды зря, все распределено, с утра до ночи чтение, зубрежка, хождение в библиотеку и проч. Вспоминала Одессу. О моей маме говорит с умилением.
14 ЯНВАРЯ 1925 ГОДА
Правлю Лидин перевод Smoke Bellew. Она плохо знает и русский, и английский. Пишет, напр., его «ходильные способности» (он хороший ходок). Я проправил 75 страниц — и больше не могу. Колин перевод куда бойчее. Хотя и он пишет: «это дело имеет при дел».
17 ИЮЛЯ 1925 ГОДА
С Лидой у меня установилась тесная дружба. По вечерам мы ведем задушевные беседы — и мне все больше видна ее мучительная судьба впереди. У нее изумительно благородный характер, который не гнется, а только ломается.
24 ИЮЛЯ 1925 ГОДА
Вечером приехала Лида и привезла мне книги, о которых я не смел и мечтать: James Joyce«Ulysses», Frank Harris «Oscar Wilde» и проч. Кроме того — письмо от Репина, написанное 7-го июня и пролежавшее в Русском Музее два месяца!! А также письмо от Сапира, что он будет у меня в субботу. Это так взволновало меня, что я почти не спал эту ночь. Читал запоем Harris’a о Wilde’e, прочел кокетливую статью Bernard’a Shaw, самохвальные Appendices самого Harris’a и половину первого тома. Любопытно: книга Harris’a издана тем самым издателем Brentano, о к-ром мне вчера говорил Mr.Massel: сын этого Brentano ухаживает за дочерью Mr.Massel’a.
27 ОКТЯБРЯ 1927 ГОДА
Вчера Маршак повернулся ко мне опять своей хорошей стороной. Он третьего дня выслушал начало Лидиной книжки — и отнесся к ней с большим энтузиазмом, горячо, юношески. <...> Вчера мы шли с ним домой, и он очень сантиментально говорил, как надоела ему эта пустая и праздная жизнь, как хочется ему вырваться из Госиздата, как хочется ему говорить о возвышенном, как светла была его встреча в Москве с Татлиным и пр. и пр. и пр.
На Лиду он произвел очень хорошее впечатление: впечатление большого человека. Она говорила, что он хорошо и проницат. рассуждал о Толстом.